[Дарующая Свет]

и еще..
Гена:
Письмо первое.
Здравствуй, Лепесток...


Наспех побеленное, простенькое и старое здание вовсе не походило на гостиницу, которую так расхваливал рекламный буклет. Главным достоинством неухоженного, маленького двора были высокие кипарисы и разросшиеся кусты желтой розы. Из открытого окна первого этажа доносился неприятный запах жареной рыбы.
Стояла жара.
Развернувшись, я уставился в белую стену.
Нет-нет, ничего не имею против белизны. Белое не претенциозно и не предвзято. Оно вроде есть, и одновременно его нет, смотри – сколько пожелаешь. Я часто так делаю. Если долго сидеть и смотреть на белое, в нем можно много чего интересного обнаружить...
А старое... Старое тоже означает не только ветхое: это и то, к чему ты давно привык, с чем ты знаком, и, что лишено той опасности, которую часто таит новое...
Это я так, к слову, чтобы ты представляла – где я...
Снова развернулся, открыл дверь с колокольчиком и вступил в приятную прохладу. На треньканье откуда-то появился пухленький человечек средних лет. Расплывшись в добродушной улыбке, человечек сразу же направился ко мне. При этом он так жонглировал усами, что казалось, они вот-вот отвалятся.
Нажав на стопор, я спустил на ковер дорожный чемодан. Тот самый, из желтой кожи, который мы с тобой купили для путешествий... Должно быть, помнишь, а как же: ты тогда шутила, что в нем кроме зубной щеточки, запросто уместится еще пара влюбленных сумасшедших, вроде нас...
- Вы, наверное, господин Дримиус! – потирая руки, подскочил человечек, и еще энергичнее заиграл усами. – Хорошо сделали, что обратились именно к нам!
Сказал, и к игре усов добавил пляску таких же пушистых бровей.
- Вы скоро убедитесь, господин Дримиус: наша гостиница самая лучшая в городе. Хотя, о чем это я: она лучшая на всем побережьи!
Я благосклонно и несколько рассеянно согласился, осваиваясь.
Поправив ногу, посмотрел вверх. По истертой – бог знает сколькими подошвами, - широкой мраморной лестнице спускался огромный рыжий кот. Заметив меня, он застыл на полушаге и довольно долго рассматривал немигающим глазом убийцы. Потом с безразличием отвел взгляд, коротко мяукнул, и продолжил спускаться.
Точная копия хозяина.
Улыбнулся. Вообще, я пребывал в хорошем настроении.
- Мое имя Вальтазар, - человечек нагнулся за чемоданом и быстро засеменил к лестнице. Полуобернувшись, он хитровато улыбнулся:
- А так... Иногда зовут и «Ужасным»...
Ничего ужасного в нем не было.
Снова улыбнулся и последовал за ним.
Вальтазар ловко поднимался по ступенькам и без конца болтал, хвалил свою гостиницу, с гордостью перечисляя, что в нем побывал этот, тот тоже гостил не раз, и все такое...
Его можно было и послушать, если б не этот надоедливый скрип у правой оси. Только на одном месте скрипит. Если хочешь от него избавиться, надо сделать небольшой, совсем маленький рывок вправо, и на этом месте чуть ускорить темп, тогда скрип минуешь быстрее...
...В номере не было ничего лишнего: грубая, деревянная кровать, тумбочка, и кое-как пригвожденные к стене, две алюминиевые вешалки.
- Нравится?
Голос у Вальтазара треснул. На всякий случай решил добавить:
- Лишняя роскошь мешает восприятию той красоты, которая окружает и ждет вас...
- Нравится, - ответил ради приличия.
Да, и все равно было, если честно.
Миновав скрипучее место, встал.
- Душ и туалет в конце коридора, - опередил вопрос Вальтазар, или, как там его, «Ужасный», - завтрак в восемь, манка и вареное яйцо, обед в два, - обычно суп с макаронами, и компот из сухофруктов. Но! – он сделал многозначительную паузу, - знаете ли вы, какую вкусную «Опли-попли» у нас пекут?! С мятой, к тому же! С дикой! Больше ничего есть не захочется!
Нет, точно бы усы отвалились, если б продолжил.
- Обедать не хочу, - успокоил. – Если вернусь с фиолетового моря, оставьте для меня стакан холодного молока.
Сказал, и почувствовал, как мне хотелось стакана холодного молока.
- Стакан холодного молока и кусочек яблочного пирога. Горячего пирога.
- Хорошо, господин Дримиус, - кивнул усами Вальтазар. – стакан молока и кусочек пирога. Тут не держим, но для вас постараюсь раздобыть...
- Вы меня не поняли! - Я почувствовал легкое раздражение. –Непременно: молока – холодного, пирога – горячего! Понятно? Смотрите, чтобы не наоборот!
- Что вы - что вы!
Он только сейчас поставил чемодан, чтобы поднести пухленькие кулачки к груди, означавшее, что он все понял прекрасно.
- Молока – горячего, господин Дримиус, а пирога, господин Дримиус, – горячего...
Переменив ногу, он вкрадчиво продолжил после небольшой паузы:
- А может, вы и «Опли-попли» пожелаете? После купания, известное дело, так нагуливается аппетит, что... И это море, фиолетовое... Так истощает...
Наконец, он ушел.
Поправив сползшую ногу, я нагнулся и попробовал ладонью кровать.
Оказалась неожиданно мягкой и податливой.
Мягкой и податливой...
Мягкой...
И – податливой...
Как ты, Лепесток...
Кто знает, сколько раз сидел вот так, терпеливо, дожидаясь твоего возвращения из душа, тоскливо перешагивая каждую секунду.
Ты все равно появлялась внезапно. Вспархивала, покрасневшая, в зовущее приоткрытом банном халате, подплывала с головокружительной грацией, улыбаясь, подсаживалась рядом, и потом...
Потом я вдыхал счастье - пахнущую яблоневым цветом - влажную прохладу твоих волос, наклонялся и подносил нетерпеливые губы к чистейшей коже, чуть-чуть касался еле пульсирующей, синеватой реки и радостно ощущал, как ты стекаешь ко мне податливой и послушной, мягкой патокой...
- Господин Дримиус...
Это вернулся «Ужасный».
- Господин Дримиус, прошу меня извинить... Я, вот, когда спускался, подумал, - а не закажете ли вы еще и «Опли-попли»?.. Кто знает, что случится, так ведь?! А вдруг захотите...
- Да, - согласился рассеянно, прислушиваясь к проснувшейся глухой боли у левого виска, - да... Наверное... Я должен идти, простите...
- Как пожелаете, но... – «Ужасный» уставился мне в живот. – Может, сначала попробуете нашего «Опли-попли»? Подкрепиться, так сказать, продегустировать... Перед купанием, а? Наша лучшая официантка принесет... Прямо в номере, а?
Заглянув в глаза, он замолчал, сделал еще несколько присядок и прыжков бровями, и исчез...
Странным он мне показался, Лепесток...
... Быстро переодевшись, я направился к фиолетовому берегу. Сначала шел медленно, потом заторопился. На бульваре никого не было, только длинные тени кипарисов, выстроившихся в почетном карауле, мелькали кинокадрами. Мной овладело нетерпение. Я неистово продвигался вперед - на встречу с фиолетовым морем. Вперед! Вперед! Вперед!.. Мне все стало безразлично! Я выбрасывал в небытие, как ненужный хлам, - и долгий путь до тебя, и скрип, и убогую гостиницу с каким-то «Ужасным» - с его загадочным «Опли-попли»... Все, что не подразумевало тебя, Лепесток, все, что не было связано с тобой...
...Я устал и тяжело дышал, но не останавливался. Разминувшись с последним строением, я вырвался из бульвара и... неожиданно оказался лицом к лицу с фиолетовым морем!
- Ага! – воскликнул, и глубоко вдохнул соленый воздух.- Ага!
Собрав последние силы, я продвинулся вперед, охваченный робким волнением...
- Хорошее море, - сказал кто-то.
Вздрогнув от неожиданности, только сейчас заметил незнакомца. Он был в белом летнем пиджаке. Подогнув одну ногу, он сидел на песке и посматривал на фиолетовый горизонт.
- Это море всегда хорошее,- сказал он, не поворачивая головы, - но в октябре все же лучше: чище и теплее.
Я кивнул и осмотрелся.
- Как странно... Никого... И на бульваре не было никого...
- Это ваше море... Ваш мир...
Он только сейчас посмотрел, прищурив глаза:
- Разве не так?
Сразу догадался, что он имел в виду!
Помнишь, Лепесток? Помнишь, как ты оказалась во мне? Тогда я стал богом! Дрожащими от счастья ладонями я схватил первозданную глину. Поласкав и попробовав неопытными пальцами, перемешал, разогрел, размял комок и начал создавать наш мир...
Сначала не получалось. Все было охвачено пламенем и хаосом. Кипели скалы, реки пурпурной лавы распускали щупальца, зло проглатывая первые ростки жизни... Много раз я терял надежду, безвольно опуская руки, но ты поддерживала, ты верила в меня!..
Потом... В беспорядочной огненной карусели появились первые зерна гармонии. Успокоились волны, зазеленели и покрылись цветами склоны... Из океана выползли чешуйчатые твари, еле-еле начали ходить, потом - бегать и летать, потом научились стоять прямо, разговаривать и медленно превращались в похожее на тебя совершенство, чтобы научиться главному – любви!..
...Потом появилось фиолетовое море, светящееся изнутри. Ты увидела этот свет и сама стала морем,- чистой, теплой и светящейся, всегда желанной и близкой, фиолетовой бесконечностью...
- Помню! – вскричал возбужденно, - Разумеется! Более того, я! я создал это море! Это – я и она! Это – мы!
- Я смотрю, вы издалека... - грустно взглянул незнакомец.
- Издалека, - согласился со вздохом. – Долго шел...
- И, что же, заплывете?
- Да! – радостно подтвердил, - Зачем же я так долго шел?!
Он снова глянул грустной улыбкой:
- Вы случаем, не пробовали «Опли-попли»? С дикой мятой?
- При чем тут «Опли-попли»? – удивился, и вспомнил приставания «Ужасного».
- Так, пробовали или нет?
- Нет, не пробовал, но настырно рекомендовали вкусить. Даже в номер обещали прислать с лучшей официанткой.
- Это хорошо... – покивал незнакомец. – Кто попробовал, не смог плыть...
- Это почему же?
- Высохло...
- Что высохло? – не понял.
- Море, море любви высохло, дорогой мой... Вместо фиолетовой, светящейся бездны одна соленая, мертвая лужа осталась... Вот так то...
Незнакомец бросил камушек в сторону моря:
- Любите?.. Вижу – любите...
Тебя вспомнил, Лепесток, вспомнил и испугался, что помешают.
- Вот это уже мое дело! – обернулся резко.
- Конечно-конечно! – примиряюще поднял он руку. – Так спросил... Повезло вам, раз любите, раз испытали счастье верности своей любви, раз видите фиолетовое море и не пробовали «Опли-попли» вранья, измены и циничного равнодушия...
Вздохнул.
- К тому же, с дикой мятой... Должен признаться, заманчиво вкусно!.. Раз попробовав, невозможно оторваться...
- А вы? Вы пробовали?
- Да уж... Довелось...
- Вальтазар вас уговорил? – догадался.
Не ответив, какое-то время он сидел молча. Потом взглянул влажными глазами, и протянул что-то:
- Возьмите... Должно принести счастье...
Он положил на ладонь маленькую раковину. Изящно закрученную, с просторной прихожей из розового перламутра.
Убирая руку, на мгновенье задержался, незаметно проведя по ней пальцем.
- Она из моего мира... Берите... Моря не осталось... Только вот это...
- А вы кто будете? – спросил напоследок.
Он только махнул рукой.
Я снова кивнул и пошел навстречу моему морю.
Оно было таким ласковым и теплым, как твои пальцы, Лепесток.
Я сжал раковину в кулаке и радостно нырнул в фиолетовую бесконечность...

Письмо второе.

Директору
социального приюта,
Г-ну Вальтазару.

Докладываю, что этой ночью внезапно скончался постоялец приюта, инвалид с детства, Дримиус. По показаниям дежурного санитара, он был найден мертвым в своей палате, в инвалидной коляске. Происхождение экзотической, редкой раковины, найденной при осмотре трупа, пока неизвестно. Труп Дримиуса помещен в морг для патолого-анатомического вскрытия.

Дежурный по приюту. Ключник.

Катя:
блин..классно
вот откуда все это? с ума с тобою схожу
сошла, можно сказать
где ты? хочу тебя услышать...а еще больше- обнять тебя хочу..
Гена:
Кать, голова - предмет тёмный и изучению не подлежит, как уже было сказано. А то , что "из головы" да на бумагу, тьфу, на комп в виде рассказов. так и подавно. И вовсе не удивительно, что у тебя сносит крышу.. Я уже много лет пытаюсь свою "накрыть так, шоб она не текла...Продолжаю попытки до сих пор.. На такой светлой ноте и хотелось бы закончить повествование, но вопрос по "дозе" до сих пор остаётся открытам.. Как нить проясню, если не помешает твоя несусветная занятость и моя прыродная лень.. Откланиваюсь, попутно целую тебя во всё, во что попало.. Генка..

[Дарующая Свет]

и еще..
Гена:
Как котенка прижму к груди
И согрею своим теплом
Наплевать, что ждет впереди
В этот миг мы с тобой вдвоем.

И секунды вперед спешат
Убегая от нас навсегда
Мне плевать, что люди решат
Когда мы уйдем в никуда.

У любви лишь короткий век
Скажут длинный, не верь, пойми
Когда любит тебя человек
За секунду проходят дни.

И на это мне наплевать
Я тебе не скажу, прощай
И пусть мы не умеем летать
Я с тобой улетаю ( варианты - в ад, в рай - выбирай)

[Дарующая Свет]

и еще...
Гена:
Их было двое.
В глубинах их душ, возможно, обитали писатели, художники, музыканты, парочка не слишком грамотных врачей и зародыш химика. Это было неважно, ибо Им было плевать на души, они молились Разуму, Вечному и любили пиво. Иногда по вечерам они размешивали вдохновение чайными ложками, старались, но несколько упорных крупинок все равно оседали на дне одного бокала на двоих.
Он двигал мыслями под землёй, Она двигала рыжим котом и последствиями.
Им нравилось притворяться людьми, и делали Они это вполне убедительно.
Он существовал в скайпе и в теории, а Она хотела нежно выковать из него практику. Мало-помалу у Нее это получалось.
Она была почти совершенным инструментом, на Ней мог играть Бог, но для этого приходилось настраивать струны и приструнять настроения.
К счастью, Он был почти совершенным настройщиком от бога, в которого не верил. Впрочем, бог тоже не верил в Него.
Они занимались духовным сексом и мечтали родить духовных детей, или хотя бы встретиться. Они знали, что если мир будет угрожать Их духовной связи, Им придется испепелить такой мир в микроволнвой печи, в крайнем случае на газовой.. а потом быстро создать новый. Это не казалось Им проблемой.( Говорят, на создание мира обычно уходит всего шесть дней). Они, как оголтелые, принимали друг друга сверхдозами, болели, боялись, ломались, но принимали дозы снова и снова.
Однажды Они пообещали друг другу никогда не умирать, поэтому и жили вечно. Они никогда не нарушали обещаний. Гы.

[Дарующая Свет]

http://proza.ru/2012/05/20/1159
и сюда хочу внести маленькую поправку...если кто тут чего-то читал или будет читать... мой ответ на первое олино письмо здесь отсутствует..и я прекрасно знаю, почему оле не хочется, чтобы его прочли... тем более солиумчане..
из двух параллельных цепочек писем составлена одна..пара писем, соответственно, отсутствует...через это окраска разговора приобретает иной оттенок...

"тоже пару стихотворений твоему вниманию хочу предложить.."- из этих слов должно быть ясно, что я отвечала на письмо, в котором содержались стихотворения...
Можно, конечно, упрекнуть меня в мелочности...ради бога..я-то не из высокодуховных... я только учусь..но карты по рукавам не прячу... и по- своему защищаю светлую память Гены...
Ol, пожалуйста, не "подметай" за мной сию секунду... потерпи..я тут надолго все-равно не задержусь..

[Дарующая Свет]

Сообщение от OL

уже прочитала

и уж точно или одно или другое, то есть или страх или любовь - ну... как мне кажется

тебе точно никогда не приходилось испытывать страх в связи с любимым? за ребенка, например?...