[Noel]

Сообщение от Ramjes

Да, потому что изначально утописты ставили равенство превыше всего, но жизнь она разная, её невозможно сравнять, да и не берется в учет то, что человек вообщем-то не рождается на Земле ради обретения комфорта. Да и у самого человека его восприятие мира - очень не стабильно, утопия же возможна тоько при абсолютной идентичности восприятия. Вот в Советском союзе попытались это воплотить и вроде бы никто не голодал, не было бомжей, сильно развитой преступности. Но зато не было и многого другого, ну хотя бы свободы человека в собственной самореализации, согласно собственному видению...

Ramjes,
это как выбирать между двух зол - оба хуже.
Но рассматриваемый (тобою в данном случае) кусок цивилизации (одной, малипусенькой!) микроскопически мал. И все выборы-выводы делаются внутри него, предполагая, что известная нам история человечества - этакий максимальный набор возможностей. Да он минимален!!!!

Чтобы прийти к чему-то принципиально новому, можно увеличивать или сокращать в представлении время. К примеру, можно представить, что то, что происходило (и пока продолжает происходить) в истории человечества - это одна секунда из жизни муравья... Дебиловатого такого муравьишки... простите меня, зверюшки, это я для сравнения, не хотела Вас обидеть!

К примеру так "полюбившаяся" мне зона ) Или - школа дебилов.
Да, там по определению не может возникнуть большего, чем есть.
А если представить, что вся, известная нам история нашей цивилизации (да и та очень тенденциозна искаженная) - это опыт человека в дурке? Ну, не видел он другого!!! И вот, бедненький, выбирает, будешь хорошо себя вести - дадут кашки, в карцер не отправят, но скучно. Будешь плохо - ну и т.п. И он - прав. Он может даже провести глобальные исследования истории вышеуказанных заведений и вывести закономерности... И наметить оптимальные способы функционирования.

А за окном, в это самое время, возможно Рай... только решетки надо сломать, и в основном тем, что хотя бы допустить возможность принципиально другой организации всего - души, ума, пространства, условий, взаимодействий, закономерностей... И позволить себе поверить, ты имеешь на это право уже здесь и сейчас... Что будет так, как ты хочешь, и что это-то как раз и одобряется Законом Жизни, а не... все остальное. Просто, может, остальному нужно время на трансформацию. А не успеет трансформироваться - на дезинфекцию Пыль в углах может тоже думает, что она - навсегда. Может для нее, для пыли, два дня - это Бесконечность?

И самое-то смешное, что в каждом из нас есть знание об этом Пространстве, и тоска по нему, и знание, что мы туда хочем и - можем - что бы нам нерадивые учителя не говорили... Потому что мы - оттуда и оно наше - по праву.

[Ramjes]

ГОРОДА УТОПИСТОВ

Картина развития градостроительных теорий была бы неполной без идей утопистов. Именно они первыми сознательно стали рассматривать устройство городов и систему всего расселения в связи с развитием общества. Они исследовали города не только как ансамбли домов и улиц, но прежде всего как среду для жизни отдельного человека и социальных групп людей. Большинство утопистов довольно детально занималось вопросами организации новой жизненной среды, что в известной мере связано с их особым вниманием к проблемам потребления и распределения, занимавшим их значительно больше, чем проблемы новой организации общественного производства.

С позиций современных знаний можно с полным правом констатировать, что представления утопистов были ненаучными. Но это вовсе не умаляет большого значения утопических учений для истории человечества, как это неоднократно было подчеркнуто в произведениях классиков марксизма. Здесь речь пойдет не об общем развитии утопических теорий, а лишь о взглядах утопистов на устройство городов и расселения вообще — взглядах, которые предвосхитили многие сегодняшние идеи и стоят у истоков ряда современных градостроительных теорий.

Есть основание утверждать, что впервые идеи, предзнаменовавшие мечты утопистов о лучшей организации человеческого общества и его поселений, появились на территории Чехии. Именно здесь в 1421 г. была сделана первая попытка основать город равноправных жителей. Таким городом должен был стать гуситский Табор. Вспомним известные слова о том, что «в Городище, или в Таборе, нет ничего моего и твоего, а все вместе одинаково имеют: у всех все всегда должно быть общим и никто не должен иметь ничего отдельно, тот же, кто имеет отдельно, смертельно грешит» '

Сходные мысли можно обнаружить и у анабаптистов — членов «Мюнстерской коммуны», поставивших перед собой в 1534 г. цель основать идеальное поселение «Новый Иерусалим». За короткий период своей власти в трудных условиях осады и голода они ввели общественную собственность, общественное питание, заботу о бедных и обучение взрослого населения. Представления о коллективной жизни и труде без частной собственности, можно усматривать в уставах монастырей, а также в народных повествованиях о сказочных странах справедливости и изобилия, выразивших мечту о лучшей организации человеческих отношений.

Помимо мечты о создании идеального поселения в соответствии с библейскими представлениями в народных утопиях появляется также отрицание городов. Так, например, в одном из текстов народного сектанства в Чехии высказывается мысль о том, что «до сотворения неба и земли не было никакого позора и никакого страха, ни денег, ни письма, ни короля, ни города, а все были одного языка и имели всего в обилии... и у всех была одинаковая одежда прекрасная, белая, полотняная»2. Уже здесь мы находим утопическое выражение двух основных тенденций— преобразование города и его отрицание, характерных для всего развития градостроительных теорий.

Первой классической утопией является произведение английского философа и государственного деятеля Томаса Мора, давшее также имя всему идейному направлению. В 1516 г. в Лувене на латинском языке выходит его «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии»3.
Ее основой служит обычный для утопи¬стов выдуманный рас-сказ о морском путешествии и о пребывании на неизвестном острове. Мнимая бесе¬да Мора с мореплавателем Рафаилом Гитлодеем становится по¬водом для критики тогдашнего общества и для толкования идеального общественного устройства в Утопии. Она свидетельствует не только об образованности и широте кругозора своего автора, но и об его глубоких раздумьях над дальнейшим развитием человеческого общества.

Томас Мор в своей книге поднимает ряд вопросов, актуальных еще и сегодня. Это вопросы оптимальных размеров городов и их равномерной сети, о значении общественного обслуживания и обобществления ряда функций. В настоящее время все это мы уже не считаем утопией. Другим выдающимся утопистом является образованный итальянский монах Джиан Доменико Кампанелла, известный под своим монастырским именем Томмазо. В тюрьме, в которую он за участие в под-готовке восстания против испанцев в Неаполе был брошен сроком на 26 лет, он написал в 1602 г. свой «Город солнца», (Civitas Solis; Idea Rei publicae Philosophiae), впервые изданный во Франкфурте в 1623 г. Кампанелла отталкивался от античных образцов и до сих пор неизвестно, знал ли он «Утопию» Томаса Мора. В самой Италии его предшественником был флорентийский писатель Антонию Франческо Дони, нарисовавший картину утопического государства в виде идеализированного круглого в плане города со 100 радиальными улицами, с общественной организацией производства, но в то же время с господством церковной иерархии.

В отличие от Мора Кампанелла считает работу обязанностью и делом чести всех граждан. Заслуживает внимания тот факт, что Кампанелла говорит о летающих транспортных средствах, а также судах, которые приводятся в движение без помо¬щи ветра и весел. Его государство расположено в районе экватора в Индийском океане и сосредоточено в одном городе.



Томас Мор. Амауро-тум — столица острова Утопии. Почти квадратный город делится на четыре квартала (в каждом 1500 семей), а они, в свою очередь, делятся на более мелкие части (по 30 семей), причем в каждой части есть собственные залы собраний

Идея его города обнаруживает очевидную связь с идеальными городами теоретиков Возрождения и оказывается ближе всего к кругообразным городам, располагаемым на склонах. Такие города описываются в трактате Франческо ди Джорджо Мартини во второй половине XV в. Теоретикам того времени было очень важно подчеркивание оборонительной системы, еще более мощной, чем в «Утопии» Мора, хотя оба рисуют картину идеальных государств, расположенных к тому же на островах среди океана.

Наиболее характерная черта города Кампанеллы — это то, что «стены там, внутренние и внешние, нижние и верхние, расписаны превосходнейшею живописью, в удивительно стройной последовательности отображающей все науки». Описанный им храм, свидетельствующий об увлеченности Кампанеллы астрологией и астрономией, напоминает скорее современный планетарий, музей или метеорологическую станцию, чем святилище. На отдельных круглых стенах изображены звезды, математические фигуры и формулы, карты и дано описание всех стран.

Изображены там реки, деревья, животные, а также рабочие инструменты, портреты выдающихся исторических личностей, изобретателей и ученых.
Кампанелла подчеркивает значение такого способа распространения знаний. Интересно, что А. В. Луначарский в своих воспоминаниях говорил о том, что В. И. Ленин при разработке плана монументальной пропаганды в первые годы после революции воодушевлялся именно этими идеями.

Иржи Груза "Теория города"

[Ramjes]

Христианский город

Первым немецким утопическим произведением является описание Андреа республики Христианополис, автор которого — протестантский священник, гуманист и педагог Иоган Валентин Андреа.

Исследователи до сих пор спорят об оригинальности этого сочинения и указывают на много¬численные совпадения с Кампанеллой и Мором. В частности, говорят о том, что Андреа переводил сонеты Кампанеллы, а в 1619 г. познакомил¬ся с рукописью «Солнечного города» у его франкфуртского издателя Тобиаша Адами, который был другом Андреа.

Справедливо и то, что приводятся существенные различия этих трех работ. Работа Андреа 7, в отличие от произведений его предшественников, имеет форму письма, состоящего из 100 глав, его остров — Caphar Salama, т. е. «район мира», имеет треугольный план, и на нем расположен один город-государство, представляющий собой республику, которой управляет триумвират. Именно у Андреа впервые появляется мотив кораблекрушения у острова, часто повторяемый в позднейших утопиях.

Описание города весьма подробно, рассматриваются отдельные дома и улицы, системы найма гражданами домов, общественные столовые, школы-интернаты и системы коллонад для пешеходов. В каждой квартире города Андреа есть то, чего пока еще нет в каждой квартире современных городов — три комнаты, ванна, спальня и кухня, балкон и небольшой садик. В городе есть сады; а также настенная роспись не только на внешних сторонах здания, но и в интерьерах.

Конечно, и Андреа отдает дань оборонительной лихорадке того времени и в решении общей планировки оказывается близок к идеальному городу Дюрера. Но в то же время он вносит много новых элементов, касающихся, в частности, жилья и системы благоустройства города.

Другие утописты

К числу гуманистов эпохи Возрождения относится еще и ряд других авторов утопий. Наиболее известный из них — Френсис Бэкон, который в своей «Новой Атлантиде», опубликованной в 1627 г., развертывает картину будущего развития науки и гениально предусматривает ряд научных открытий.

Англичанин Сэмюэль Готт, спустя значительное время, выдается за автора изданного анонимно в 1648 г. сочинения «Новая Солыма», представляющего собой описание города, возникшего на месте Иерусалима. Английский друг Яна Коменского (Ян Амос Коменский — выдающийся чешский просветитель. {Прим. ред.)) — Сэмюэь Гартлиб в 1641 г. издает утопическое описание королевства Макария.

Именно в Англии появляется первая большая сатирическая утопия, представленная романом Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера». Как и у античного Лукиана, мы встречаемся здесь с описаниями фантастических городов, с которыми герой книги познакомился в своих воображаемых путешествиях.

XVII и XVIII вв. — времена расцвета утопических романов во Франции 10, которая в то же время становится центром урбанизма. Утописты отражают растущее недовольство устройством общества, но от реальных решений уходят чаще всего в выдуманные государства на несуществующих островах.

Однако они много значат для пропаганды первых социалистических идей, а утопическая форма сочинений дает им возможность критиковать систему французского феодализма. В некоторых из этих романов мы встречаемся с интересными представлениями о новых формах человеческих поселений, которые вновь во многом предвосхищают современные градостроительные теории.

Группы осмазий Вэрасса



Дени Вэрасс. Севаринда — столица государства Севарамбов;
1675 г. Город состоит из осмазий — домов-коммун. В центре дворец, служащий для собраний

Габриэль де Фуаньи; 1676 г. Город, состоящий из 16 районов с регулярно расположенной сетью школ и других общественных сооружений

Первым представителем этой ветви французской литературы является Дени Вэрасс, автор книги по истории вымышленного народа — севарамбов и. Первая часть этой книги в 1675 г. была издана на английском языке, а после переработки в 1677 г. — на французском.

Вэрасс занимался географией и знал много популярных в то время путевых дневников, что и отразилось на многих местах его книги. Население Севарамбии живет по существу в условиях коммунизма. Здесь мы впервые встречаемся с прообразом домов-коммун XX в. Основную единицу севарамбского общества, и в то же время единицу производственную, представляют собой осмазий сельскохозяйственные или осмазии-школы. Разумеется, каждая осмазия сама не может обеспечить себя всем не-обходимым, поэтому между ними организовано сотрудничество, причем излишки хранятся в общественных складах.

В книге описан ряд больших и малых городов. Самое большое внимание уделяется описанию Севаринды — столицы, которая «построена посреди острова и имеет квадратные очертания; кроме дворца в цент¬ре города она состоит из 267 осмазий или же квадратных зданий. Фасад осмазий, в которой может легко разместиться свыше 1000 человек, имеет 50 шагов в длину и четыре входа, расположенных один против другого. Внутри — зеленый двор. Стены осмазий выложены из мрамора или из белого камня, который легко полировать. Все дома четырехэтажные.

На всех улицах, прямых и очень широких, можно видеть железные столбы, поддерживающие широкие балконы, под которыми можно безопасений ходить в дождь или зной... Внутри — такие же галереи с цветами, посреди двора — клумба с водоемом и фонтаном... По крыше осмазии можно ходить... В период летней жары на высоте крыш над улицами натягивается полотно, которое дает тень и прохладу... То же самое делается и над дворами... Самое большое украшение города — дворец и храм Солнца, амфитеатр и бассейн, расположенный в конце острова».

Следовательно, у Вэрасса мы встречаемся не только с домом-комму¬ной, но и с представлением города как структуры полностью оборудованных составных частей. Планировочное решение города уже не связано с застывшей и часто формальной орнаментальной композицией ренессанса, оно исходит скорее из структуры вновь тогда закладываемых прямоугольных по своей планировке городов-колоний, располагающих возможностью дальнейшего развития.

В Австралию, связываемую в представлениях того времени с Антарктидой, переносится действие утопического романа Габриэля де Фуаньи, изданного в 1676 г. Матрос Никола Садэр передает автору свой дневник, в котором записана его полная приключений жизнь, в том числе пребывание в одной из стран австралийского континента, жители которого живут в условиях абсолютного равноправия.

Автор подчеркивает «поразительную одинаковость языка, обычаев, зданий и культуры, с которой можно встретиться в этой большой стране. Достаточно узнать один квартал, чтобы можно было иметь представление обо всех остальных».

Следуя приведенным в книге расчетам, мы могли бы узнать, что в стране живет 96 млн. взрослых и 48 млн. детей с их воспитателями. Все подробно описанные здания — круглые, расположены посреди парков и украшены скульптурами и росписями. Самое интересное здесь — система обслуживания поселков.

С иным взглядом мы можем встретиться у Фенелона, отразившего в книге, изданной в 1699 г., сложное путешествие Телемаха с его учителем по различным странам. В книге описаны и различные города, но об идеальной стране Бетик, расположенной на африканском побережье недалеко от Гибралтара, говорится, что «все искусства, связанные с архитектурой, для жителей страны излишни, потому что они никогда не строят домов»

Это свидетельство жизненности легенды о золотом веке и одновременно отражение модной теории Руссо — теории «благородного дикаря», живущего в шалаше, считавшемся идеалом архитектуры. Посмотрим, что говорится в статье «Шалаш» в методической энциклопедии конца XVIII в., для которой материал по архитектуре подготовил известный тогда теоретик архитектуры и постоянный секретарь парижской Академии Катрмэр де Кэнси: «Да, всегда и в каждое время необходимо возвращаться к типу шалаша, чтобы мы научились давать верный смысл всему, что можно себе позволить в архитектуре, и чтобы мы узнали об использовании, назначении, пригодности, целесообразности и пользе каждой вещи».

Из большого числа фантастических и утопических романов XVIII в. упомянем хотя бы те, в которых излагаются различные взгляды на расселение и города. Можно предполагать, что книга Яна Коменского «Лабиринт света и рай сердца», изданная в 1631 г., послужила поводом для создания образа города страны Галлигенов, описанного в 1765 г. в романе Тифена Деляроша. Разговор героя этой книги Дункана с островитянами переходит в диалог автора с читателем, в котором утопическая страна сравнивается с Францией того времени. Бежавший из Франции гугенот Альмон основал республику со стотысячным населением, представленную одним городом, окруженным зоной парков, полей и виноградников.

Иржи Груза "Теория города"

[Ramjes]

2440-й год Мерсье

С новой, однако позднее часто повторяющейся концепцией утопического романа выступил в 1771 г. Луи Себастьян Мерсье. Его произведение— это мечта о 2440 г., к которому он обращается в прекрасном посвящении книги, одухотворенной верой в лучшее будущее человечества и горькой критикой его современности. В отличие от своих предшественников он не находит никакого дневника мореплавателя, не повествует ни о какой катастрофе у неизвестного острова, ни о стране, где люди способны летать или обладают какими-то анатомическими особенностями. Он остается в Париже своего времени и в первой главе устами мнимого чужестранца — англичанина — подвергает Париж и его жизнь уничтожающей критике. Здесь, собственно, впервые звучит критика крупных городов вообще. Англичанин обращает внимание на чрезмерную концентрацию жителей во французской столице и говорит: «Все королевство в Париже. Королевство, похожее на рахитичного ребенка.

Все его соки ударяют в его голову, которая надувается». Он перечисляет недостатки города в отношении гигиены, чистоты атмосферы, транспорта и культуры и свои рассуждения заканчивает словами: «Париж мне противен так же, как Лондон. Все большие города похожи один на другой, как об этом правильно сказал Руссо», и поэтому он жалеет «печальных жителей этих чопорных тюрем, называемых городами».

Во второй главе автор описывает Францию 2440 г. Король живет скромно, не считает себя самым мудрым, поддерживает науки и часто появляется среди людей. Что касается будущего Парижа, то здесь мы впервые встречаемся с подробным описанием идеала современного го-рода: «Все изменилось. Все эти кварталы, которые я так хорошо знал, теперь совершенно иные и значительно красивее. Я на больших, красивых и регулярно построенных улицах. Я хожу по просторным перекресткам, на которых господствует такой порядок, что не возникает никакой сумятицы или толкотни.

Я не слышу никакого противного крика, который когда-то терзал мои уши. Я не встречаю повозок, которые хотели бы меня сбить, и каждый, кто хочет, может удобно прохаживаться. Го¬род живой, но без заторов и переполоха» 19. В книге есть прозорливое описание разрушения Бастилии, передачи Лувра художникам, а Тюильри общественности, описание зелени на набережных Сены, регулировки движения транспорта и его разделения по направлениям на образцово освещенных улицах.

Вместо высоких крыш с трубами, у домов плоские кровли, на которых разбиты цветники. Старые дома и помпезные памятники разобраны, в городе построены гигиенические больницы, а военные здания устранены.
Следовательно, у Мерсье мы встречаемся не только с новой трактов¬кой утопического романа и предчувствием французской революции, но и с новым пониманием красоты и целесообразности города. Идеи Мерсье опережают не только все градостроительные концепции того времени, но и звучат как призыв к нам.

Кодекс природы Морелли

* Морелли (даты жизни неизвестны) — один из наиболее последовательных и активных представителей французского утопического коммунизма. В основе учения Морелли лежит отмена частной собственности, право и обязанность всех граждан трудиться. Он утверждал, что коммунизм — естественная необходимость жизни человека и общества, отвечающая законам природы. (Прим. ред.).

Дальнейший шаг в развитии утопических градостроительных концепций делают французские теоретики уравнительного утопического коммунизма в XVIII в.



Морелли. Город, основанный на принципах «Кодекса природы»;
1755 г. В проекте очень четко отражено членение отдельных функциональных участков

1 — площадь общественныхзданий;
2 — жилая зона:
3 — мастерские;
4 — сельскохозяйственные поселки;
5 —- больница;
6 — дом дляпрестарелых;
7—тюрьма;
8 — кладбище

Если Жан Мелье и Габриэль Боно Мабли по разным соображениям не занимались вопросами новых форм расселения, то у Морелли мы находим цельный взгляд на будущее развитие поселков и городов. В 1753 г. он написал поэму из четырнадцати песен — Базилиаду, где в стиле известных утопических романов описывается общество, основным элементом которого являются коллективные производственные общины по 1000 человек каждая. Однако известен Морелли главным образом своим произ¬ведением «Кодекс природы»20, которое вначале приписывалось другим авторам. Это первая попытка сформулировать принципы организации будущего общества не в форме фантастического рома¬на, а в виде органичного сборника корот¬ких правил, данных в заключении философского произведения.

Из законов Морелли мы можем узнать, что общество делится на одинаковые по числу членов семьи, трибы, города и провинции, раз-меры которых определяются числами, кратными 10. Люди живут при коммунистических принципах организации потребления и при обмене продуктами с другими странами. Они следят за тем, чтобы такая торговля не занесла в республику ни малейшей собственности. На селе, так же как у Т. Мора, живут молодые люди в возрасте от 20 до 25 лет, где они обязаны заниматься земледелием.

Законы Морелли делятся на основные и священные, экономические, земельные, законы городского благоустройства, законы об общих по-рядках, о роскоши, о форме правления, об управлении, брачные, о воспитании, о научных занятиях, и, наконец, о наказаниях.

Если у Мерсье мы встретились с наметкой основных целей реконструкции большого города, то Морелли создал первое представление о новом коммунистическом поселении, которое в своей планировке несет черты идеального города эпохи Возрождения. Здесь мы впервые встречаемся с определением всех функциональных частей города — центра, жилой зоны, зоны обслуживания, зон производства и отдыха. Здесь также впервые функция окрестностей города состоит не только в том, чтобы быть сельскохозяйственным тылом, но и местом наиболее удобного размещения некоторых составляющих городского обслуживания. Следовательно, в законах Моррелли можно усматривать завершение градостроительных представлений утопистов XVI—XVIII вв., которые во многих случаях были утопическими лишь потому, что их нельзя было реализовать в тех общественных условиях.


Иржи Груза "Теория города"

[Ramjes]

Утописты-классики (предшественники научного коммунизма)

Начало XIX в. в истории утопических учений отмечено деятельностью трех классиков утопического социализма — Фурье, Оуэна и Сен-Симона. В настоящей работе нет возможности оценить все их обширное творчество (так же, как и творчество их предшественников), которое вместе с мировоззрением их учеников является предметом большого числа научных работ.

Мы вновь ограничимся рассмотрением лишь их градостроительных идей. Сен-Симон конкретно вопросами расселения не занимался и по его работам можно судить лишь о том, что он, очевидно, предполагал существование больших городов в будущем обществе, для которого считал неизбежным значительную степень централизации. Лишь весьма отдаленно с вопросами расселения связаны его проекты канала между Тихим и Атлантическим океаном в Мексике или же канала, который мог бы соединить с морем Мадрид. Интересно, что в отличие от других утопистов он почти совсем не занимался проблемами жизненной среды человека и ее возможными преобразованиями в будущем. Его же ученики уделяют этим темам достаточное внимание.

Роберт Оуэн от абсолютного большинства утопистов отличается тем, что свой жизненный путь начинает в качестве преуспевающего промышленника и директора фабрики в Нью-Ленарке, где впервые практиче¬ски осуществляет сокращение рабочего дня, строительство яслей, детских садов и школ на территории фабричного поселка. Вводит он и другие элементы, которые позже теоретически развивает в своих сочинениях. Основой его представлений о расселении являются неболь¬шие жилые коммуны с числом жителей от 300 до 2000 человек, в кото¬рых объединено промышленное и сельскохозяйственное производство. Сам он говорит, что исходит из принципов Джона Беллерса 1696 г., с работами которого он не только познакомился, но даже способствовал изданию важнейшей из них — «Colledge of Industry».

Свои взгляды на коммуны Оуэн впервые в обобщенном виде формулирует в 1817 г. в проекте ликвидации нужды пролетариата путем строительства «трудовых поселков», которые по существу были бы сельскохозяйственными кооперативами с элементами промышленного производства21. В этой работе впервые появляется мысль создать систему таких поселков прежде втего в редко населенных районах Европы и Америки.

В своих последующих работах Оуэн начинает сравнивать свои «сельскохозяйственные и промышленные поселки для объединения и взаимного сотрудничества» с промышленными городами, занимается вопросами общественного обслуживания поселков и подчеркивает большое значение среды, содействующей укреплению новых отношений между людьми. Он разрабатывает проект конституции общины Новая Гармония, в 1824 г. уезжает в США, где его практическая деятельность была неудачной. Уже в этот период его первое предложение нового типа поселка для бедных и безработных превращается в концепцию преобразования всего общества в республику федеральных трудовых коммун, объединенную общими интересами трудящихся. Он снова и снова возвращается к подробным описаниям поселков, в которых уже отчетливо преобладает промышленность, о наиболее рациональной организации которой он тоже думает.

Наиболее систематичное и подробное описание коммуны, содержится в одной из последних работ Оуэна (1841 г.), посвященной исключительно этой проблеме. Оно отличается от первого описания 1817 г. Каждый поселок должен быть рассчитан на 2000—2500 человек и должен учитывать место для приезжих. Вся коммуна располагается на террасе шириной в 100 футов, а все здания размещены по краям квадрата, так что внутренняя территория остается полностью свободной и может служить для отдыха. Здесь же устроена купальня и большая оранжерея. По углам и посреди сторон стоят высокие дома, а внутри квадрата зданий по всему периметру идет крытая колоннада. Из описания становится ясно, что речь идет уже далеко не о колонии для безработных, но о жизненной среде, о которой сам Оуэн в заключение вполне справедливо говорит, что «это, следовательно, общее описание того, что по праву может быть названо блестящим дворцом, который объединяет в себе преимущества метрополии, университета и деревенской усадьбы, исключает все их недостатки и располагается посреди прекрасного парка площадью от 2000 до 3000 акров.

Все устроено абсолютно научно и размещено удобно для жителей. Ежегодные расходы весьма умеренны, а общее решение находится на более высоком уровне, чем все то, что мы знаем о создании и разделении богатств, о формировании характера и о правительстве, с бесчисленными преимуществами, которых до сих пор никогда не имел никакой, даже чрезвычайно осчастливленный судьбой отдельный представитель какого угодно времени или страны».

Оуэн абсолютно отрицает какие бы то ни было большие города и идеализирует небольшие поселки, располагающие, однако, системой обслуживания, совершенно непропорциональной такому количеству жителей. Составной частью комплекса каждого поселка было также промышленное производство, причем Оуэн, несмотря на свой обширный опыт работы в промышленности, совершенно выпускает из виду то обстоятельство, что каждая относительно крупная фабрика уже в то время нуждалась в таком количестве работников, которое могли бы предоставить лишь несколько коммун. Однако, его представление о будущей системе расселения абсолютно однозначно и в ряде его сочинений не только описано, но и обосновано.



Роберт Оуэн. Поселение на 2—2,5 тыс. жителей; 1841 г. Поселение находится посреди участка площадью в 2—3 тыс. акров и вокруг него симметрично расположены четыре сельско - хозяйственные фермы
1 — жилые дома;
2 — колоннада;
3 — культурный центр;
4 — школы;
5 — спортивные залы и площадки;
6 — столовые;
7 — башни;
8 — бани:
9 — музыкальный павильон;
10 — терраса

Иржи Груза "Теория города"