[Балда]

Альтернативный взгляд АБХАЗИИ.




Игорь Хварцкия и Лев Регельсон. Земля Адама. Очерк IV

АН

1. Общий корень религий
В связи с перспективой объединения человечества исключительную важность приобретает вопрос: есть ли у религий мира какой-либо общий корень? Если библейское и кораническое предание о едином праотце человеческого рода Адаме имеют под собой какую-то историческую почву, то это должно выразиться прежде всего в существовании первичной религии, связанной с Адамом. Поскольку предание об Адаме сохранила именно монотеистическая традиция, то можно не сомневаться в том, что эта коренная религия могла быть только монотеизмом. Но если первичный монотеизм – историческая реальность, то его следы в той или иной мере должны обнаруживаться в культах, верованиях и мифах многих, если не всех, народов мира.

Независимо возникшие верования обнаруживают устойчивые черты сходства. Священная картина мира складывается вокруг наиболее значимых и впечатляющих явлений и событий: рождение, смерть, отношение полов, охота, защита от хищников, а также: высокие деревья, горы, гроза, восход и заход солнца, фазы луны, движение планет, наводнения, землетрясения, извержения, войны и контакты с другими племенами, освоение орудий, окультуривание растений, одомашнивание животных. Земля, которая выращивает брошенные в нее семена, неизменно обожествляется как мать-прародительница; но прежде чем начать порождать жизнь, она должна была отделиться от бездны морских вод. Кто-то должен был сделать твердый небесный свод из камня или железа, на котором можно прикрепить звезды и проложить дороги для солнца и луны. Небесный свод нужно было отодвинуть от земли, чтобы появилось место для растений, птиц и зверей. Кто-то должен был все это сделать: Великая Птица, Великий Крокодил, Великий предок, которые порождают “настоящих людей”, т. е. “наше племя” и поселяют его в центре земли, возле Великого Дерева или вокруг Самой Высокой Горы, на вершине которой живут боги.


2. Небесный отец
Весь этот круг понятий с многочисленными вариациями возникает независимо у разных народов. Но есть один священный образ, который в естественных религиях отсутствует, потому что в человеческом опыте никаких оснований для этого образа нет: даже самая буйная фантазия всегда отталкивается от чего-то реально воспринятого и пережитого. Речь идет об идее Небесного Бога-Творца. Тысячелетия проповеди монотеизма могут создать у нас ошибочное впечатление о “естественности” этого образа. Конечно, где-то на облаках живут боги ветра, дождя и молний, а также бог, швыряющий небесные камни: самое высокое, до чего может подняться естественная мысль – это объявление солнечного бога царем всех остальных богов; но обожествлять холодное, мертвое, каменное небо – это совершенно неестественно. Тем не менее, почти у всех народов следы почитания такого Бога можно найти. Именно следы: это, как правило, самый древний, непонятный и всеми забытый Бог, которого из “вежливости” , из уважения к преданию ставят на первое место, но который никакого участия в реальной жизни не принимает – народное религиозное чувство всегда обращено к более близким и понятным богам.

Еще в начале нашего века об этом писал австрийский историк Леопольд Шредер: “Если мы ближе всмотримся в религиозные представления примитивных народов, то нам в глаза бросится замечательное обстоятельство, идущее вразрез с господствующими теориями о происхождении религии из почитания душ или природы. Это именно широко распространенная, если не всеобщая, вера в Высшее Благое Существо, которое по большей части представляется Творцом... И напрасно кто-либо старался бы обессилить это доказательство веры в Высшее Благое Существо указаниями на возможность европейского или исламского влияния, так как такую веру мы находим у народов, которые, еще не имея никаких интимных соприкосновений с европейцами или магометанами, боязливо охраняют себя от таких сношений, даже питают ненависть к этим народам” (Л. Шредер. стр. 25, 26).

Но если естественный разум отталкивает идею Небесного Бога, то откуда она вообще могла появиться ? И почему следы этой идеи находятся повсеместно? Этому есть только одно объяснение: идея Небесного Бога-Творца есть результат миссионерской проповеди; для всех племен и народов она привнесена извне. Для всех кроме одного. Или по крайней мере одного – но Бог никогда не делает ничего лишнего. Кто-то должен был получить откровение о таком Боге от Него Самого или Его посланников – и разнести это откровение по всему свету.


3. Бог абхазов
В пределах исторической памяти лежит более поздний прецедент откровения монотеизма; оно даровано Аврааму и его потомкам – мы и сейчас живем в атмосфере этого откровения. Но оно не было первым. Потому что первое откровение получил Адам. Аврааму Единый Бог открылся под именем ЭЛЬ (ЭЛОХИМ, АЛЛАХ); Адаму тот же Бог открылся под именем АН.

И существует народ, который до наших дней в живой религиозной практике сохранил это имя Бога: абхазы. Правда, и у абхазов первичное АН со временем стало означать самое близкое и понятное: мать, но исходное имя сохранилось в форме АНЦЪА; об этом ЦЪА мы будем говорить отдельно.

Для описания представлений о Всевышнем Боге АНЦЪА мы предоставим слово современному абхазскому филологу С. Л. Зухба:“Согласно абхазским космогоническим представлениям переход от небытия, от хаоса к упорядоченному космосу произошел по воле и воздействию Верховного Бога (АНЦЪА), или как его иначе называют, “наш Создатель” (ЩАЗШАЗ). ...В мифах Он выступает как блюститель порядка и чистоты, Он один управляет космосом, многочисленные ангелы беспрекословно выполняют Его волю. Ему присущи доброта и великодушие. Он к невинному и доброму относится с состраданием и никогда не отказывает в помощи, вместе с тем беспощаден ко всему злому и неправедному, безжалостно карает любого носителя зла. Бог не только творец (демиург) вселенной, Он и определитель дальнейшей ее судьбы, судьбы всего сущего. Без его вмешательства нигде и ничего не происходит. Он постоянно следит за всеми, вездесущ, вмешивается в их жизнь, АНЦЪА регламентирует и регулирует поведение человека и всех существ. Место его обитания – небеса...

АНЦЪА субстанционален. Для Него нет ни начала, ни конца. Он неувядаем, течение времени никак не сказывается на Его возрасте. Мифы ничего ясного и определенного не говорят о Его происхождении. Складывается впечатление, будто создатели Его образа никак не интересовались Его генеалогией. В самых общих чертах представляется, что Он всегда был, есть и будет... По мифам, этот Творец никак не поддается внешнему описанию, но все же, в самых общих чертах мыслится, что Он обладает человеческим обликом. В основном же, абхазский АНЦЪА представляется бесформенным, бестелесным существом, невидимым.

...АНЦЪА (Анцва) напускает на чертей, дьяволов и других носителей нечистой силы гром и молнию и уничтожает их. Если кто из них в это время успеет, прячется в пещерах или темных неприступных местах, зарывается в землю. АНЦЪА регулирует помыслы и поведение людей. Нельзя допускать даже в помыслах неугодные Богу АНЦЪА дурные поступки... Люди должны не только любить, чтить, но и бояться Его. Многочисленные моления, благопожелания и проклятия связывают с Его именем в надежде на то, что они могут быть услышаны Им... Бог присутствует решительно во всех вещах и явлениях, в том числе у каждого человека своя доля в образе главного, общенационального Бога АНЦЪА (СЫНЦЪАХУ9...(С. Л. Зухба. стр. 30-32). Орфография – употребление прописных букв в именах Бога, наша: авторы).

Несомненная древность лингвистических терминов и мифологических образов, связанных с представлением о Боге АНЦЪА, может служить доказательством, что эти чисто монотеистические представления не являются заимствованиями из христианства или ислама. Более сложным представляется вопрос, не следует ли рассматривать абхазский монотеизм как отголосок монотеизма древнееврейского, но многочисленные аргументы, которые мы рассматриваем в данной книге, показывают обратное направление заимствований. Выражаясь более точно, мы пытаемся доказать, что как абхазский, так и семитический монотеизм имеют общий корень, связанный с территорией и древним населением нынешней Абхазии.


4. Первое имя Бога
Н. Я. Марр писал по этому поводу: “С абхазами сближаются из мертвых народов те, кому принадлежит название бога AN в клинописных надписях... Абхазская живая старина, не только словесная, но и реальная, дает беспримерную полноту об этой древнейшей религии не одного Кавказа, но и всего древнего Востока, колыбели европейской цивилизации” (Н. Я. Марр., стр. 100, 126).

Библейское учение о происхождении всех людей от Адама, понятое буквально, не может быть согласовано с достоверными данными научной антропологии. Но в Св. Писании содержится также и ключ к разрешению противоречия: понятие “дети Авраама” приобретает духовное значение, выходящее далеко за пределы физического родства. По аналогии с таинством обрезания (в христианстве замененном крещением), которое делает человека сыном Авраама, можно предположить, что было какое-то более древнее таинство усыновления Адаму: в последующих главах мы более подробно обсудим эту ключевую гипотезу. Именно в этом таинстве осуществляется акт сотворения человека как личности – из преадамита, высокоразвитого животного, обладавшего всеми биологическими и значительной частью психических свойств будущего человека. Адам и его прямые потомки на первых порах были жрецами, священниками этого таинства вочеловечения, передающими преадамитам человеческую сущность, подобную своей собственной – далее эта сущность передавалась уже по наследству. Впервые же эта сущность была особым и единственным Божественным актом сотворена в лице самого Адама, как об этом и свидетельствует Библия.

Говоря о лишении наших прародителей полноты Божественной благодати, преподобный Серафим продолжает: “Однако, это не значит, чтобы Духа Божия вовсе не было в мире, но Его пребывание не было таким полномерным, как в Адаме, или в нас, православных христианах, а проявлялись только отныне, и признаки Его пребывания в мире были известны роду человеческому. Так, например, Адаму после падения, равно и Еве, вместе с ним, были открыты многие тайны, относившиеся до будущего спасения рода человеческого…

Философы языческие, которые хотя и во тьме неведения Божественного блуждали, но ища истины, возлюбленной Богу, могли быть по самому этому Боголюбезному ее исканию не непричастными Духу Божьему… И в еврейском священном, Богу любезном народе, и в язычниках, неведающих Бога, а все-таки сохранялось ведение Божие, т.е. ясное и разумное понимание того, как Господь Бог Дух Святый действует в человеке и как именно и по каким наружным и внутренним ощущениям можно удостовериться, что это действует Господь Дух Святой, а не нечисть вражеская. Таким то образом все это было от падения Адама до пришествия Господа нашего Иисуса Христа во плоти в мир”.

Как бы давая понять, что язычники были разные, преп. Серафим говорит о служителях “Бога Неведомого”, но все же “Бога, Творца вселенной и Вседержителя, и Мироправителя, каковым Его и язычники сознавали.”

Говоря, конечно, “не от своего ума”, но по откровению от Бога, преп. Серафим подтверждает здесь учение многих отцов и учителей Церкви.


5. Три миссии
Имя Небесного Бога-Творца АН бросает луч света во тьму предысторических тысячелетий, становится ариадниной нитью, выводящей из мифолингвистического лабиринта. Всеобщая распространенность этого имени является сильным, но пока единственным аргументом в пользу нашей гипотезы о первичном монотеизме сынов Адама и об их всемирном миссионерстве. Когда современные христиане исполняют повеление: “идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа” (Мф. 28:19) и этим актом крещения совершают новую инициацию, присоединение к роду Иисуса –второго Адама (I Кор. 15:22, 45-47), то они воспроизводят, повторяют миссионерское служение адамитов, которые с именем Бога АН производили во всех племенах и народах инициацию вочеловечения, присоединения к роду первого Адама. Точнее говоря – это уже третья миссия: вторая, как бы связующая и промежуточная между двумя Адамами – это присоединение к роду Авраама в акте обрезания во имя Всевышнего Элохима (Аллаха). И так же как на наших глазах иудеи, христиане и мусульмане – во всяком случае, в своей массовой практике – не получая дополнительного подкрепления в виде нового откровения свыше, медленно, но неуклонно возвращаются к естественным понятиям и привычкам, погружаясь во тьму нового язычества – то же самое уже когда-то произошло с первичным монотеизмом всего человеческого рода. Верующие историки религии настойчиво искали следы этого начального монотеизма и не находили – потому что искали их в слишком поздних эпохах, когда этот монотеизм был уже почти забыт и потерян. Начинают с Авесты и Вед – но это, во всяком случае, не раньше 1800 лет до н. э.; восходят к истокам Шумера и Египта – на тысячу лет раньше, но и тогда уже было слишком поздно: прошло более 2000 лет со времени проповеди первых адамитов. Впрочем, мы предполагаем, что приблизительно в период 2800-1800 гг. до н.э. была еще одна промежуточная и наиболее масштабная миссия, связанная с родом Яфета, сына Ноя, распространявшего среди народов земли откровение о Небесном Боге АН, дополняя свою проповедь впечатляющим рассказом о потопе, который произошел на родине первоадамитов.

Гипотеза о существовании особого “яфетического” этноса принадлежит Б. В. Фармаковскому, и в изложении Н.Я. Марра звучит так: “Этнически не-семитическая и не-ариоевропейская, многонародная масса, лингвистически обособляемая от пределов семитического мира до Кавказских гор и далее на север, составляла от начала веков до возобладания ариоевропейцев одну сродную среду, яфетическую, наличную в своих ярких переживаниях и в современной нам лингвистической картине края” (Н. Я. Марр., стр. 101).

Проповедь яфетидов отделена от проповеди первоадамитов промежутком в 1-2 тысячи лет; возможно, со временем мы научимся различать соответствующие два мифолингвистических пласта– но пока они в нашем восприятии сливаются в один. Одно из главных различий: отсутствие в первом пласте упоминания о потопе. Даже поверхностный и неполный обзор дает представление об ареале распространения начального монотеизма: мы находим его отголоски среди самых различных этносов, носителей самых непохожих, генетически далеких от нас (“неностратических”) языков. Несмотря на фонетические вариации, имя АН всегда узнаваемо; еще раз подчеркнем, что это имя интересует нас только в связи с идеей Небесного Бога-Творца, или с прямо вытекающими из нее высшими понятиями. Чем глубже удается проникнуть в истоки религиозных представлений, тем громче звучит это имя; и лишь в тех случаях, когда сохранились только поздние мифологические пласты, это имя совсем отсутствует. Пока трудно сказать что-либо определенное о том, оставались ли на земле племена, которых эта проповедь так и не достигла.

В книге приведен наш обзор употребления имени АН и производных от него слов в религиях и мифах древних народов. В этом обзоре неизбежны упущения и, что более важно, какие-то необоснованные параллели. И все же факт всемирной распространенности этого имени не вызывает сомнений и может служить доказательством существования древнейшей религии Небесного Бога-Творца, которая первоначально зародилась в одном центре.

Среди других выводов один кажется особенно важным: начальный монотеизм встречал не только пассивное сопротивление стихийного язычества, но и стал объектом сознательного религиозного противодействия. Самыми древними носителями этого противодействия оказываются хурриты, которые выступают как антиподы эламитов, хаттов, шумеров, соблюдающих верность Всевышнему АН. Влияние хурритов в разной степени сказывается в духовной истории окружающих народов: в случае успеха этого влияния Небесный Бог АН “свергается” с престола и его место занимают боги другого типа. Теогонии финикийцев, хананеян, критян, хеттов, греков явно заимствованы у хурритов, их влияние заметно также в Египте. Истоки этого противостояния, как мы покажем позже, можно возвести к библейским фигурам Каина и в особенности Хама.

Когда энергия яфетического миссионерства по каким-то причинам стала ослабевать, факел монотеизма был подхвачен семитами. Эстафета монотеизма была передана через человека по имени АВРАМ, родом из Ура Халдейского –древнейшего города, при раскопках которого находят культурные слои V-IV тыс. до н. э. Евреи, согласно Библии, являются кровными потомками Авраама через Исаака; христиане – духовными детьми Авраама через Иисуса; арабы связывают свою родословную с Исмаилом, первым сыном Авраама (Ибрахима), на которого также распространяется Божие благословение: “И об Измаиле Я услышал тебя; вот, Я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ” (Быт. 17:20). Родоначальник трех “авраамических” религий Авраам вошел в память потомков как “отец верующих”, что снова сближает его с призванием Адама; точнее говоря, по аналогии с Авраамом мы можем делать выводы о призвании Адама. Когда миссия вочеловечения была на всей земле завершена, осталась миссия поддержания и углубления монотеизма – она поручена другому народу.

Библейское предание ярко запечатлевает акт передачи миссии от яфетидов к семитам – в сцене благословения Авраама Мелхиседеком: “И Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, – он был священник Бога Всевышнего (ЭЛЬ ЭЛИОН) – и благословил его и сказал: благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои. Аврам дал ему десятую часть из всего” (Быт. 14:18-20).

Высший знак преемственности служения – имя Бога ЭЛИОН, сочетающее в себе имена ЭЛЬ и АН. Крупнейший русский комментатор Библии А. П. Лопухин пишет: “Можно заключить, что Мелхиседек был последним представителем того первобытного священства, некоторые намеки на которое мы находим в истории Еноса и Ноя (Быт. 4:26 и 9:9); это было универсальное, мировое священство, служившее религии первобытного откровения, остатки которого, как звезды на темном горизонте, продолжали еще сохраняться и среди мрака языческого суеверия и идолопоклонства. Что именно таково было священство Мелхиседека, об этом помимо особо уважительного отношения к нему Авраама, свидетельствует и имя Бога, служителем Которого он был, – “Бог Вышний”, или, как стоит в еврейском подлиннике, “Ель-Елион”. Это имя истинного Бога, встречающееся и в некоторых других местах Св. Писания (Числ. 24:16; Втор. 32:18; Пс. 7:18, 9:2, 21:8, 57:3 и пр.) изображающих Его как высшую мировую силу и верховное господство, простирающееся на всю вселенную” (Толковая Библия., стр. 98).

Великий священник Салима (будущего Иерусалима) носит типично семитское имя МАЛКИ-СЕДЕК: царь правды – хотя это, скорее всего, не столько имя, сколько титул. Из кавказских параллелей можно указать название рода МЫЛХЫЗ, в абх. версии – старших родственников легендарных нартов. Не было ли это собственным именем, переозвученным в семитский титул, напр. абх. МЫЛХЫЗ САС ДАХЬ: почетнейший гость из рода МЫЛХЫЗ. На протяжении тысячелетий не прекращались попытки приоткрыть завесу над тайной личности Мелхиседека. Одно из наиболее последовательных (в библейском контексте) толкований – отождествление с бессмертным Енохом (Быт. 5:21-24). В отличие от всех других библейских патриархов, не сказано, что он “умер”, но что Бог “взял” (точнее, “переселил”) его: многим народам земли это дало повод для создания образа культурного героя высшего типа. Енох (евр. ХАНОХ) живет на земле под разными именами и ведет летопись человеческих дел. Временами он с этой летописью поднимается к престолу Всевышнего, где получает от Него какие-то поручения по поводу земных дел. ЕНОХ научил людей искусству письма и счета, основам астрономии, геометрии и медицины. Он – один из двух великих “свидетелей” Откровения Иоанна (Откр. 11:3-12), которые обличают антихриста, принимают смерть от его руки и воскресают на глазах множества людей. Некоторые черты его образа принимают на себя египетский ТОТ и греческий ГЕРМЕС.

Еврейские легенды иногда называют его МЕТАТРОН от греч. metatron : стоящий у трона, сближая образ ЕНОХА с АНГЕЛОМ ЛИЦА, евр. САР ХАППАНИМ, или иногда с архангелом МИХАИЛОМ (евр. МАЛЕАХ МИХАЭЛЬ). Когда апостол Павел доказывает независимость и превосходство священства Иисуса над левитским и аароновым, он ссылается на “священство мелхиседеково” (Евр. Гл.7), которое переходит на Иисуса. Таким образом, Иисус восстанавливает нить древнего священства, восходящего через Мелхиседека к самому Адаму.

Енох известен исламскому миру под именем АЛ-ХАДЫР; согласно арабскому преданию, он был одним из первых людей и уже на земле получил вечную жизнь, чтобы поддерживать в людях веру в Аллаха; живет он на островах и постоянно путешествует по миру. С АЛ-ХАДЫРОМ связаны доисламские культы плодородия, он олицетворяет жизнь растений, дарованную водой; суфии считают его первым и высшим среди святых; он – учитель МУСЫ (библ. Моисей), скрывающий себя под видом “раба из рабов” (18:60/59; 82/81). С Енохом также отождествляют упомянутого в Коране праведника по имени ИДРИС, которого Аллах вознес на “высокое место” (19:56/57 – 57/58; 21:85).


6. Трансформация имени
Имя АН не было забыто потомками Авраама – примечательно, что у них оно превратилось в местоимение первого лица: Я. В этом выразился глубокий персонализм семитического мировосприятия; Бог, это Тот, Кто имеет право говорить “Я”. Каждый раз, когда человек говорит “я”, он вспоминает о Боге; он только потому может говорить “я”, что он есть образ и подобие Бога.

АНА означает “я” также у арабов. Величайший из суфийских святых ал-Халладж, выражая мистическое переживание слияния человека с Богом, говорил: АНА-Л-ХАКК (“Я есмь Истина”) – эти слова произносит как бы Сам Аллах, вселившийся Своим духом в сердце человека (“мы – два духа, воплотившиеся в одном теле”: такими словами ал-Халладж пытался дать представление о своем опыте).

Сравним это с общеславянской языковой традицией, в которой АН превратилось в местоимение третьего лица: ОН, в древности имевшее значение указательного местоимения : тот – ср. нем. ЙЕНЕР (jener); такая же трансформация имени АН имеет место и в абхазском АНИ: тот, кто. В этом можно усмотреть переживание Бога как объективной реальности, не зависящей от восприятия и переживания человека, более того, как истинное основание всякой объективной, космической реальности. В других индоевропейских языках грамматическое употребление формы АН обнаруживает характерную двойственность. С одной стороны А, АН, АЙН служит неопределенным артиклем, который можно рассматривать как утверждение истинности существования логических видов или классов; нем. АЙН БАУМ (ein Baum), дерево вообще; ДЕР БАУМ (der Baum): именно это дерево. С другой стороны, А или АН (УН) во многих индоевропейских языках приобрело значение отрицательной частицы! Не есть ли это отголосок какой-то борьбы против культа Всевышнего Бога АН?

В этой связи выскажем гипотезу, что в абхазском языке характерный префикс А – является редуцированным АН и служит для утверждения истинности каждого конкретного предмета, т.е. свидетельством его сотворенности Богом АН. В хеттской частице утверждения истинности : ХА, возможно, содержится намек на трудовое происхождение, на “сделанность” предмета, безотносительно к “делателю”, к тому, кто сделал; то же соображение можно отнести к семитскому артиклю ХА. Объединение обоих способов утверждения истинности – в широко распространенном АМИНЬ (ОМЕН, АМЕН, ХОМЕН, ХАМЕН). В этой связи может быть также упомянут общеиндоевропейский корень НАХ: бояться (богов), напр. хет. НАХХАН: почтение, благоговение.


7. Тайное имя Иисуса
У евреев АН известно не только как местоимение; оно долгое время сохранялось как тайное имя Бога (забытое после разрушения храма) – в сочетании АНИ ХУ: Я ЕСМЬ. Именно так называет Себя Иисус в самом напряженном диалоге с иудеями: “Прежде чем был Авраам, Я ЕСМЬ (АНИ ХУ, awh yna)” (Ин. 8:58). Это имя Он повторяет неоднократно (Мк.14:62; Ин. 10:7,9,11,14,30; 11:25; 14:5; 15:1,5). Наиболее весомо это исповедание Имени звучит во время суда Каиафы, когда по существу, решается судьба Иисуса. На вопрос Каиафы: “ Ты ли Христос (МАШИАХ), сын Благословенного?, “Иисус сказал: Я (АНИ ХУ)” (Мк.14:61-62). Заметим, что в этом же ответе Иисус называет себя БЕН ХА АДАМ: Сын Адама, сын человеческий. Если народ не мог понять, что имеет в виду Иисус, говоря АНИ ХУ, то это должен был понять первосвященник Каиафа – согласно иудейскому закону, он один знал тайное имя Бога, и для него могло стать решающим положительным свидетельством, что Иисус тоже знает его. Но вместо признания это послужило дополнительным основанием для осуждения: тут и паника, и зависть, и страх, и последующий клеветнический слух о хищении Имени, впоследствии записанный в Талмуде.

Александр Мень комментирует эти тексты Евангелий (крупный шрифт и замечания в скобках: А. Мень): “Я ЕСМЬ... Так мог говорить один Предвечный. Это – ЕГО ТАЙНОЕ ИМЯ, которое произносил первосвященник в дни Кущей, когда святые слова заглушал трубный звук и клики народа... Выражение “Я есмь” (по-гречески “эго эйми”, по-еврейски “ани-ху”) встречается в Ветхом Завете как эквивалент слова “Сущий” (Яхве) (напр. Ис.48:12; 43:10). О том, что имя АНИ-ХУ произносилось во время праздника Кущей, говорит рабби Иегуда-бен-Элай (2в.). В Евангелии Иоанна Иисус много раз относит это имя к Себе...Подобные выражения есть и у синоптиков” (А. Мень, стр. 205, 426).


8. Абхазская аныха
Здесь мы имеем дело с фактом исключительной важности: и по звучанию, и по смыслу божественное имя АНИ-ХУ совпадает с ключевым понятием народной религии абхазов: АНЫХА – божественной силой, энергией, проявлением. Несмотря на множественность АНЫХ, здесь нет многобожия: абхазы представляют АНЫХИ как силы, непосредственно исходящие от Единого Бога. Каждая из АНЫХ связывается с определенным святым местом, которое она периодически посещает; все АНЫХИ связаны и взаимодействуют между собой. Через свои АНЫХИ, Всевышний непосредственно управляет земными делами: благодаря им поддерживается нравственный порядок в народе. Перед АНЫХОЙ совершают покаяния в грехах, приносят и разрешают клятвы, присяги, обеты; к АНЫХЕ обращаются для вынесения приговора в случае тяжелых преступлений или нарушения этических законов и обычаев АПСУАРА или АНАМЫС; провинившийся перед ближним просит у него прощения перед АНЫХОЙ; при этом АНЫХА наказывает того, кто отказывается простить искренне кающегося.

Каждая из главных АНЫХ имеет своих жрецов, принадлежащих к особому избранному роду; в особых случаях прегрешения жреца его род может лишиться права служения и на его место избирается другой; подобные решения принимаются всем народом во главе с князем. Каждый абхазский род связан с одной из главных АНЫХ: поклонение ей совершается не только в основном месте ее пребывания, но и в индивидуальных, семейных святилищах АЖЬИРАХ: священных кузнях, стоящих в особо выделенных местах недалеко от дома.

Культ АНЫХ, глубоко созвучный библейской религиозности, органически вписался также и в христианскую традицию, которая в Абхазии восходит к апостольским временам и окончательно утверждается не позднее VI в. Так, на праздник Рождества мужская часть семьи совершает ритуальный молебен у священной кузни – в этом выражается культ Всевышнего как Небесного Кузнеца ШЬАШЪЫ, а Рождество связывается с Творением.


9. Самая древняя пасха
Второй из главных христианских праздников – ПАСХА, абх. МША*Ы, где МША: день, А*Ы: стоящий выше, впереди; в то же время абх. МШЫ: тот, кто спасает – ср. евр. МАШИАХ (греч. МЕССИЯ). В день Пасхи, наряду с церковными православными обычаями, открывается кувшин вина, хранившийся в течение года в земле в специально отведенном месте. Также как в библейские времена, приносится в жертву пасхальный агнец: ягненок или козленок.

Можно считать установленным, что Пасха как весенний праздник охотников и скотоводов восходит к добиблейским временам: к Аврааму и его потомкам эта традиция приходит из глубокой древности. Происхождение самого слова ПАСХА достоверно не установлено; на иврите единственное близкое слово ПАСАХ: плясать, скакать – очевидно, является производным от названия праздника, но не источником этого названия. Мы можем предложить свою версию происхождения слова ПАСХА от древнеабхазского корня *С: вода; отсюда абх. А*САСА: мелкий рогатый скот; А*АЦХА: древнеабхазская плетенная хижина; А*СУА: самоназвание абхазов, возможно, связанное с водой; А*АСА: то, что было раньше, можно понимать в смысле: истоки (праздник возвращения к начальным временам, к истокам); *СЫХУА связано с понятиями: помочь, выручить, вымолить, спасти.

От корня ПС: вода
происходит множество слов на языках индоевропейской и семитической групп.
Так, хеттск.ПАС /pas/: пить, тоже др. инд. ПА /pa/, слав. ПИТИ;
хеттск. ПАХС /pahs/: пасти, тоже: слав. ПАСТИ, лат. ПАСТУМ /pastum/;
слав. ПАСТЫРЬ, лат. ПАСТОР /pastor/;
кельт. ПОХСК /pohsk/: пасти;
др. инд. АПАС /apas/: воды, тоже авест. АФС /afs/;
хеттск. ПАХХС /pahhs/: защищать;
егип. ПЕСАХ: удар; ассир. ПАСАХУ: умиротворять;
егип. ПАШ: воспоминание;
евр. ПАСАХ: хромать, но также: ритуальный танец вокруг жертвы /З. Цар. 18:21, 26/;
евр. НЕФЕШ или НАПАС: душа;
греч. ПСЮХЭ: душа; абх. АПСЫ: душа, но также: жизнь и покойник, ср. слав. УСОПШИЙ; слав. СПАСТИ;
греч., лат. АПОСТОЛ /apostol/;
греч., лат. ПСАЛОМ /psalm/;
абх. АПСТАЛА: оживший, букв. “душа вошла”.

Обращение к абхазскому языку позволяет разрешить еще одну загадку Св. Писания: МАРАНАФА! – торжественно возглашает ап. Павел (1 Кор. 16:22) и никто из комментаторов не может его понять. По нашему толкованию, выражение составлено из двух корней на разных языках, восходящих к адамитским истокам – арам. МАР: господин, Господь и абх. АФА: молния; МАР-АН-АФА: Господь АН, повелитель молний; или: Господь АН грядет как молния. Не случайно Евангелие сравнивает с молнией Иисуса, грядущего в силе: “Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого” (Мф. 24:26-27); Откровение Иоанна говорит, что Слово Божие, как молния, как огненный меч, поразит воинство “зверя” (Откр. 19:15, 19). И апостол Павел, провозглашая анафему (отлучение от Церкви) всем врагам Иисуса, использует тайное слово, которое служило дополнительным знаком подлинности авторства: “Мое Павлово приветствие собственноручно. Кто не любит Господа Иисуса, анафема, МАРАНАФА!” (1 Кор. 16:21-22).


10. Отец или Мать?
Как мы уже отметили, имя Бога АН является первичным в религиях многих, если не всех, древнейших народов. Однако абхазы, видимо, единственные, кто сохранил до наших дней живой культ Всевышнего Творца мира, Небесного Отца АН: абхазы называют Его АНЦЪА. ЦЪА в абхазском имеет несколько значений: 1) суффикс множественного числа; 2) случайность, неожиданность, внезапность; 3) воск, свеча; 4) кожа, шкура, и некоторые другие значения. Рассмотрим их последовательно.

Суффикс множественного числа в древних (нередко и в современных) языках употребляется как знак особо возвышенного понятия; так, евр. ЭЛОХИМ: Бог; ШАМАИМ: небо (ср. рус. НЕБЕСА). В современном абхазском АН означает: мать; суффикс множественного числа мог бы придать значение: божественная Мать, высочайшая Мать – однако АНЦЪА безусловно понимается абхазами как Небесный Отец. Целая группа слов с корнем АН указывает на божественность, священность, но с материнскими началом прямо не связана; например, АНЫХИ: энергии, проявления Всевышнего Бога; АНЫЩЪАРА: моление; АН?АРА: написать, нанести письмена; АН?ЫРА: возраст; АХАНЫ: в начале священного времени и т.д. Очевидно, АН в значении “мать” стало употребляться позже, по мере обычного для всех народов стихийного возвращения к преадамитским культам Великой Матери, которое у абхазов, однако, не дошло до вытеснения культа Небесного Отца. Имя АНЦЪА закрепляет первичное значение имени АН, ЦЪА здесь не суффикс множественного числа. Тогда что же?

Второе значение ЦЪА может выражать предание или, скорее, теологическую идею о внезапности, неожиданости, непредсказуемости появления Всевышнего. В отличие от языческих богов, Его нельзя принудить, заклясть, подчинить своей воле с помощью ритуальной магии. Формант ЦЪ встречается в таких словах как АЦЪЫРЙЬАРА: случайно, неожиданно явиться; АЦЪКАЩАРА: случайно упасть; АЦЪШЪАРА: испугаться; АЦЪЫКУБАР: капля. В связи с идеей ЦЪА как внезапности могла иметь место редукция (и по форме, и по смыслу) АНЦЪА - АНФА - АФА - АФЫ: бог молний или просто молния.

Третье значение ЦЪА: воск, свеча – очевидно культового происхождения; пчеловодство, изготовление воска, обрядовое употребление свеч известны абхазам с глубокой древности.

Наиболее важным нам представляется значение ЦЪА: кожа. Абх. АЦЪ: бык – здесь, несомненно, отголосок древнейшего культа быка как священного животного, нередко символа Верховного Бога ( в Абхазии культ быка сохраняется, например, в святилище ИЛОР); производный термин АЦЪАЯУАРА: пахать. Не исключено, что именно в связи с культом быка имя Бога приобрело у садзов (джигетов) форму АЦЪНДА. С какими-то священными письменами или культовыми рисунками на коже может быть связано происхождение слов АЦЪААРА: размытый силуэт, слабый контур; АЦЪРА: точить, резать.


11. Бог кожи
Но самое буквальное, и как мы полагаем, первичное значение АНЦЪА: “Бог кожи”. Какой кожи? Той самой, которую Всевышний АН подарил Адаму и Еве перед изгнанием из райского сада (Быт.3:21). До этого они сами сделали себе опоясания из листьев (Быт. 3:7) – из чувства проснувшегося стыда; но за пределами теплого райского сада такая одежда не спасла бы от холода. Кроме того, по мнению некоторых толкователей Библии, дарование одежды из овечьей или козьей шкуры указывает еще и на введение обряда жертвоприношения (этой самой овцы или козы) как покаяния за грех. Отзвук ЦЪА в еврейском можно обнаружить в ЦВИ: олень – связь с “кожей” очевидна, и ЦВАА: завещание – возможно, напоминание о первом завете с Богом, написанном на коже. Отметим также сходное звучание ОР: кожа, шкура и ОР: свет – намек на то, что священная одежда излучала божественное сияние. В хаттском слово КУРША: кожа, шкура – употреблялось в ритуальном значении как “руно Бога-Защитника”; ср. абх. КУРША: обвить тело, опоясаться – в применении к белому полотенцу, шарфу жреца, а также абх. ШЬАРШЬАФ: простыня, скатерть, ср. нем. и слав. ШАРФ. Белый цвет священного шарфа у абхазского жреца, возможно, напоминает о сиянии первой одежды Адама; в некоторых других традициях жрецы стали употреблять золотую ленту (напр., диаконский ОРАРЬ, а также иерейская епитрахиль в Православии). Отметим, наконец, что священное золотое руно, за которым охотились аргонавты, могло быть той самой священной одеждой Адама. По-гречески это руно называлось КВАС (kbaV): возможно, это – транскрипция первичного ЦЪА (греческий очень сильно искажает фонетику других языков).

АНЦЪА можно понимать по-абхазски и как “Бог во плоти”. АНЫХА как Троицу: Ан (Бог), ха (три).

Можно себе представить, какой великой святыней была для потомков Адама и Евы единственная вещь, вынесенная ими из райского сада, к тому же полученная из рук Самого Творца! Поэтому вполне объяснимо, что имя АН, становясь со временем нарицательным: “бог, божество”, потом “богиня”, и, наконец, просто “мать”, было вытеснено более конкретным АНЦЪА: Бог кожи – Тот Самый Бог, Который подарил первым людям кожаную одежду, вот эту самую священную кожу, хранящуюся у потомков Адама – и каждый, кому позволено, может ее видеть и потрогать. Несомненно, этой святыне приписывали великие магические, чудотворные силы: скорее всего, она и действительно обладала ими.

Агадическое предание евреев сообщает, что эту шкуру похитил НИМРОД, внук Хама – именно это позволило ему стать “великим звероловом” и “сильным на земле” (Быт.10:8-9). Армянские предания рассказывают, что народы Кавказа победили Нимрода в долгой и трудной войне: таким путем священная кожа могла попасть к царям города ЭЙА, где аргонавты нашли золотое руно и который, как доказывает Г.Ф.Турчанинов, находился где-то на территории нынешней Абхазии.


12. Плащаница Христа
Священная одежда стала одной из величайших мифологем всех времен и народов. В христианском предании это, прежде всего, “покров Богородицы”, затем “нешвейный хитон” Иисуса и, наконец, Его погребальные пелены: “плащаница”. Похищенная крестоносцами из Константинополя плащаница, ныне известная под названием Туринской, имеет ряд признаков, доказывающих ее подлинность, т.е. действительную связь с погребением и воскресением Иисуса (см. напр. исследование профессионального геолога, ставшего священником: Глеб Каледа.). Почитание Покрова Богородицы связано с Ее явлением во Влахернском храме в Константинополе и особенно характерно для Русской Церкви, где в честь этой святыни установлен ежегодный праздник. Наконец, о главнейшем из упомянутых символов: нешвейном хитоне Иисуса, говорят все четыре Евангелия – и судьба его связана с Кавказом. Один из четырех римских солдат, непосредственных исполнителей казни, получил хитон по жребию (Мф.27:35; Мк.15:24; Лк.23:34; Ин. 19:23). Согласно грузинскому преданию, этот солдат был родом из Мцхеты; вернувшись на родину, он закопал его под дубом – через три столетия его там нашла св. Нина. Таким образом, этот хитон стал величайшей святыней Мцхетской митрополии. Обладание любой святыней подвергает владельца большим опасностям и налагает на него великую ответственность: это относится к любому народу и любой церкви. Дай Бог, чтобы память о святыне изгнала из Грузии высокомерный дух Нимрода – который ведь тоже обладал священной реликвией – и пробудила в ней дух подлинно христианского покаяния и смирения!

И поистине священный трепет вызывает мысль о том, какие святыни хранит абхазская земля и какое великое бремя наложено Всевышним на чудом сохранившийся малый остаток абхазского народа. Как сказал Бог устами пророка о другом Своем народе: “ Я сберегу остаток” (Иез.6:8). Древнее абхазское предание рассказывает, что абхаз, принимая гостя, опоздал на “раздачу земли”; в награду за его гостеприимство Всевышний доверил ему землю, которую Он “сохранил для себя”. Слова, которые Всевышний обращал к народу Израиля, во времена бедствий и лишений достигают слуха и того народа, которому Он отдал на хранение первую и древнейшую Святую землю: “Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа... Бедная, бросаемая бурей, безутешная! Вот, Я положу камни твои на рубине и сделаю основание твое из сапфиров... И все сыновья твои будут научены Господом, и великий мир будет у сыновей твоих. Ты утвердишься правдою; будешь далеко от угнетения, ибо тебе бояться нечего,


13. Имя АН в религиях народов мира
Приведем обзор употребления корня АН в именах богов и основных производных словах, по нашему предположению, связанных с этими именами. Обзор составлен на базе энциклопедии “Мифы народов мира”. М. 1991 и “Мифологического словаря”. М.1991, с добавлениями из других источников. Формы ОН, ЕН, УН, ИН рассматриваются нами как фонетические вариации исходного АН.


Абхазская религия и мифология
АНЦЪА: Небесный Бог-Творец, Вседержитель мироздания, всемогущий, всеведущий, всеблагой, вездесущий, невидимый; АНЫХИ: энергии, действия, проявления АНЦЪА; АНЫЩЪАРА: моление; АДУНЕИ: мир, вселенная, космос; АНЦЪАР)Ы*: место, где обитает Бог; АЖЪЮАН: небо; АНЫРЦЪЫ: загробный мир, рай; АНИ: тот, кто; АХАНЫ: вначале; ААН: в то время ; АНА: там; АНАХЬ: там, далеко; АНАА: склон, наклон; ААНДА: забор, ограда, межа; АБНА: лес; АНЫЙУАРА: ходить; АН: универсальный формант, означающий: “ тогда, когда”; ДАНЦА: тогда, когда он ушел; АНЫЙАЛА: тогда, когда это произошло; ДАНИЫ: тогда, когда он родился; АН?ЫРА: возраст; АРИАН: река на Сев. Кавказе в нартском эпосе; НАЩАР: горный перевал в нартском эпосе; АНХАРА: жить; АН?АРА: написать (в книге), нанести письмена; АНБАН: буква; АНУП: лежит – на поверхности стола или на жертвенном блюде; АНХЬАХЬ: почетный подарок, приношение, жертва; АНШ*А: незаконнорожденный; АНШЬАН: родимое пятно (божественный знак); АНАШАНА: пророчество, сверхъестественный дар предсказания; АДАН: имя первого человека; АДАНГЕ: древний топоним, возм. “земля АДАН”; АДЫИН: вера, религия (в словосочетании “иметь свой АДЫИН”); АНУА, БГАНБА, ТВАНБА, МААН, МАРШАН, АНАКОПИЯ, САРСАН: имена древнейших абхазских родов, в т.ч. АНЧАБА (АЧБА): “сын Бога неба” (Н.Я.Марр); А*СНЫ, возм. из А*САНЫ: “вода Бога”, в воспоминание о потопе; АНЫШЪ: земля; НЫ: страна; АНАМЫС: кодекс поведения, совесть; АЦЪНДА: имя Бога на языке родствен. народа джигетов; ГЕНИОХИ, возм. АНИОХИ, АНЫХИ: греч. название древнеабхазских племен; МРАН: бог-солнце, имя абх. царя, властителя г. Эйя (Г. Ф. Турчанинов); АНАПЪ: древнее святилище (Н. Я. Марр), возм. “сыны Бога”; АНХАЮ: крестьянин; АНЫ:УРА: клянусь Им; ДЖАБРАН, ЖВАБРАН, АЧЫШАШАНА, АНАПА-НАГА, АНАНА-ГУНДА: имена вторичных богов; КЕТУАН: нарт, обладатель чудесной свирели; АШАНА: прекрасное творение; АНХУА: село за Анакопийской горой, древнее святилище, м.б. АН-ХУ-УА: Бог (АН) там (УА) на горе (ХУ).


14. Северокавказская (адыге)
(А)НАРТ: древний мифологический народ, возм. от АНАР: “Божье войско”; АНТ: древний исторический народ, возм. кабардино-черкесы, вообще адыге; САТАНЕЙ: прародительница нартов; ПШИШАН (адыг.), АХЫН (каб.-черк.): бог, покровитель скота; САНО: напиток богов; НАСРЕН-ЖАЧЕ: глава (тхамада) нартов.


15. Северокавказская (нахско-дагестанская)
АНА: мать-земля; НОХЧИ, ВАЙНАХ: самоназвание чеченцев; СИНОШ: души умерших предков; ДУНЕН-БЕРКАТ: изобилие, божественная благодать; АЛВАН: древний исторический народ в Дагестане; АЛПАН (лезг., лак., тат.): бог огня; КАНЕ. КИНИ (лак., дарг.): дух дома.


16. Северокавказская (осетинская)
АРТХУРАН: бог огня и солнца; ГАЛАГАН: горный бог ветра; САНИБА: бог плодородия; АНИГАЛ: бог пчел; ДОНБЕТТЫР: бог вод; ИРОН: самоназвание осетин; АЛАН: народ, слившийся с иронами; АМИНОН: страна мертвых; АЗАНАТ: загробный рай; ИГНА: крылатое существо; СОСЛАН: нартский герой; АМРАН: герой-богоборец; ФАЦБАДАН: святой, покровитель Дигорского ущелья; АМОНГА (УАЦАМОНГА): священная чаша; ФАРН: божественное сияние, слава; РОНГ: священный напиток; ФИНГ: мифологический круглый трехногий стол; СВАНГ: горный хребет; АДАМАН: мифологический народ; ХАРНАГ: пиршество; АРФАН: нартский конь; НУАЗАН: чаша с вином; КОНА: очаг; АМИНОН: привратник страны мертвых.


17. Армянская
АНГЕХ: архаич. забытый бог, культ в районе оз. ВАН; ВАГАХН: бог грозы и молний; АМАНОР, ВАНАТУР: божества Нового Года; АНАХИТ, НАНЭ, АНУШАВАН, САНАСАР, СОСАНВЕР, ЕРВАНД: имена богов и героев; УРУАКАН: души умерших; ЖУК-У-ЖАМАНАК: небесный бог времени; ПАХАПАН ХРЕШТОК: ангел-хранитель; ХАЗАРАН БЛУЛ: чудесная птица; ВАН: озеро, у которого проживали предки армян; АНИ: древняя столица Армении; -АН, -ЯН: типичные окончания армянских имен и фамилий.


18. Грузинская
ЗАДЕНИ: бог плодородия, возм.верховный бог; АГУНА, АНГУРА: бог вина; БАТОНИ: господин, владыка; МИНДОРТ-БАТОНИ: бог, покровитель полей; АМИРАНИ: герой-богоборец, похитивший небесную деву Камар; НАЦИЛИАНИ: люди с божественными знаками на теле.


19. Хаттская
ШИУНА: верховный Бог неба; ЭСТАН: бог солнца; АРУНА: бог моря; ЛЕЛЬВАНИ: бог подземного мира; ТАЛИПИНУ: бог плодородия; ВУРУНСЕМИ: один из высших богов; ДАНДУКИ: смертный человек; ПУТХАН, АНИТА, ТАБАРНА: имена первых хеттских царей, заимствованы у хаттов.


20. Хурритская
АНУ: изгоняемый верховный Бог; АЛАЛУ-АНУ-КУМБАРИ-ТЕШУБ (АЛАЛУ: возм. ЭЛЬОН, ЭЛИУН): последовательность свергающих друг друга богов; АМАТИНА: “прошлые”, в мифологическом контексте о богах.


21. Эламская
(А)НАПИ, позже ХУМПАН (ХУМБАН): верховный небесный Бог; АН: небо; ХУТРАН: один из высших богов, сын ХУМПАНА; АНШАН: древнее название Элама; АДАМДАН: город в Эламе; НАХХУНТЕ: бог правосудия; ИНШУШИНАК: владыка загробного мира, бог клятвы (ср. абх. “клянусь ИНЫСОМ”); САТАРАН: бог-судья и целитель; ПИНИ: дар, посвящение; ЯНСИ (кассит.): царь.


22. Шумерская
АН: небесный Бог-Творец; отец и глава богов; АН: детерминатив божества (бог вообще); АН: небо; АНУНА (АННУНАКИ): дети Ана, “люди тех далеких времен, когда ходили еще без одежды”; ЭНКИ (акк. ЭЙЯ, ЭА, ХАЙЯ): бог земли, создатель людей, хозяин АБЗУ, владыка сил МЕ; НИН, ЭН: владыка, господин; НАННА(Р): лунный бог, владыка знания; ШАКАН: эпический герой, царь гор, защитник диких зверей и скота; ХАНИ: древнее божество, покровитель писцов (ср.библ. ХАНОХ), супруг НИСАБЫ; НИСАБА: дочь АНа, мудрость ЭНКИ, богиня писцов (ср. библ. ХОКМА, греч. СОФИЯ); АШНАН: богиня зерна, кормилица АННУНАКОВ; ИНАННА: богиня любви и плодородия (акк. ИШТАР); АНЗУД: божественная птица – орел с головой льва; ОАНЫ: божества, пришедшие с моря, культурные герои, “до них люди жили как животные”; НАММУ: мать ЭНКИ, воплощение АБЗУ-ЭНГУРРА; НАНШЕ: богиня снов и предсказаний: УР-ШАНАБИ: перевозчик загробного мира, супруг НАНШЕ; ГАНУН: огороженное место (ср.евр.ГАН); ГИГУНУ: святилище; ДИЛЬМУН: блаженный остров, райская земля; ЭТАНА: один из царей КИША, летавший на небо за травой рождения; ХАРРАН: древний город на севере Мессопотамии; ИНИМ: слово, речь.


23. Египетская
АНУ: древнейший Бог Египта, забыт (культ в г. БАСТ); ИМ(А)НУ, АМОН: м.б. “сокровенный АНУ”, абстрактный, невидимый бог воздуха, творец всего сущего, отец богов; (А)НУМ: божество начального водного хаоса; (А)НУТ: богиня неба, жена НУМа; АНХУР (греч. ОНУРИС): творец вселенной, культ в г. ТИНИС, затем: бог охоты и войны; ТАТЕН-ЕН: хтонический антроморфный бог земли, творец мира, богов и людей, культ в г. Мемфис; АНУКЕТ: одна из богинь Верхн. Египта (“ты приводишь реку и оплодотворяешь земли твоим именем”), дочь бога плодородия ХНУМа; БЕНУ, БАНУ: “тот, который из себя возник”, бог мирового камня БЕНБЕН; БЕН: возникать; БЕНБЕН: первый камень, возникший среди водного хаоса; ИУНУ, ОН: древнее название Гелиополя; УНУТ: богиня, покровительница г. ИУНУ; ИТНУ (АТОН): солнечный диск, бог солнца АТУМ пребывает в своем АТОНе; АТОН (при ЭХНАТОНЕ): всемирный бог, присутствующий во всем (пантеизм), его воплощение – фараон, его символ – солнечный диск, АТОН – соперник АМОНа; ИНПУ (греч. АНУБИС): бог мертвых, судья богов, позже его функции переходят к УСИРу (греч. ОЗИРИС); АНХ: иероглиф в виде круга, увенчанного крестом, означающий “жизнь”.


24. Этрусская
КУЛСАН: небесный Бог-творец (соответствует римс. ЯНУСу), забыт, позже – бог четырех стран света, спутник ТИНА; ТИН: небесный бог-громовержец, занял место КУЛСАНа во главе пантеона; ЛАРАН: бог войны (рим. АРЕС); НЕФУНС: бог моря (рим. НЕПТУН); СЕФЛАНС: бог-кузнец, владыка подземного мира (греч. ГЕФЕСТ, рим. ВУЛКАН); ФУФЛУНС: бог плодородия (рим. ЛИБЕР, греч. ДИОНИС); СЕЛВАНС: небесный бог растительности; ХАРУН: страж загробного мира (греч. ХАРОН); АЛПАН: богиня любви; ТУРАН: богиня любви и плодородия (рим. ВЕНЕРА); УНИ: богиня-покровительница царской власти (рим. ЮНОНА); ФЕСАН: богиня утренней зари; МЕНРВА: богиня материнства, воительница (рим. МИНЕРВА); ВАНФ: богиня загробного мира; АЙСУНА: божественный.


25. Кельтская
МАНАННАН (ирл.), МАНАВИДАН (вал.): архаич. бог моря, владыка земли АННОН или МАН, позже причислен к спутникам богини ДАНУ; АННОН, АВАЛОН (вал.): остров блаженных, земной рай, позже – загробный мир (возм. от вал.АФАЛ: яблоко; АФАЛ-АН: яблоки Бога АН); АНАОН (брет): народ мертвых; АННА (брет.): владычица царства мертвых; ГОИБНИУ (ирл.), ГОФАННОН (вал.): бог-кузнец; ДИАН-КЕХТ (ирл.): бог-целитель; ТАРАНИС (лат.): галльский бог-громовержец; ЦЕРНУНН (лат.): галльский бог умирания и возрождения, владыка подземного царства; НУАДУ (ирл.): бог-“собиратель облаков”, предок ирландцев, уступивший первенство ЛУГУ; МАПОН: солнечный бог, сын молнии (МЕЛТА) или бога МОДРОНА и богини-матери МАТРОНЫ, один из спутников короля Артура; БРАН: ирл. “ворон”, эпический герой, один из первых правителей Британии; ЭПОН: колесница Бога (ЭПОН: лошадь); АНАЭ: ирл. “богатство”; АНКУ (брет.): посланец смерти; ФИНТАН (ирл.): герой-мудрец, создатель эпоса; БАНБА: богиня, мать первых ирландских переселенцев; ДАНУ (АНУ, АННА, ДОН): богиня плодородия, предводительница северных племен; БАНШИ (ирл.): прекрасная женщина, вестница смерти; БЕФИНД (ирл.): одна из трех фей, встречающих новорожденного младенца.


26. Йеменская (южносемитская)
АНБАЙ: верховный Бог мудрости и закона в гос. КАТАБАН; НАКРАХ: солнечный бог в гос. МАИН; КАТАБАН, МАИН: древние государства на территории Йемена; НАСР: бог-предок в гос. Сабра и КАТАБАН; СИН, ШИН, САЙИН: лунный бог, предок народа в гос. ХАРАМ; МАНДАХ: духи-покровители человека; АТ-БАДАН, ЗАТ-РАХБАН (“далекая”), ЗАТ-ЗАХРАН (“горячая”), ЗАТ-САННАТУМ (“холодная”): три ипостаси богини солнца, замены тайного имени.


27. Арабская
МАНАФ: “высокий”, один из высших общеарабских богов, позднее отождествлен с Зевсом; НАХИ: бог мудрости, предок самудийских арабов; АДНАН: предок северных арабов; КАХТАН: предок южных арабов; ЛУКМАН: праведник из древнего племени АД (айдиты); ДЖАННА: “сад”, наиболее частое в Коране название рая; АНКА: божественные птицы; НАКИР, МУНКАР: докоранические имена ангелов загробного мира; МАНАТ: богиня судьбы и подземного царства.


28. Иудейская
АНУ-ХИ: “Я ЕСМЬ”, тайное имя Всевышнего; АНИ: “я”, местоим. первого лица; АНАХНУ: “мы”, местоимение; АНАШИМ: люди; АНА: выражение просьбы; АНАХА: стон, вздох (возм. в древности: молитва); ШАНА: год; КАДМОН: древний, первоначальный; МИШКАН: скиния; ХАГАНА: защита; МААНЕ: ответ; БИНА: мудрость; АНИША: наказание; АВОН: грех; АИН: 1) глаз; 2) источник, ключ; ШЕКИНА: божественная слава; АНАН: облако (из которого говорил Бог на Синае); ЭЛЬ-ЭЛИОН: Бог Мелхиседека, соединительное звено между АН и ЭЛЬ; ЭЛИОН: высший, главный; ИНБАР: янтарь; РИБОН: господин, Господь; МАННА: небесная милость, пища с неба; АННА: “благодать”, библ. имя; ОН: сила, могущество; ЙОХАНАН (ИОАНН): “Яхве милостив”, библ. имя; ОФАН(ИМ): один из высших разрядов ангельской иерархии; ГАОН: 1) выдающийся раввин; 2) гений; ААРОН, ГЕДЕОН, САМСОН, СОЛОМОН: библейские имена; ГАН: сад; ГАН ЭДЕМ: рай: АНАК: исполин; КАНАЙ: фанатик; КАН: гнездо, домашний очаг; ПУЛЬХАН: культ; ХИШААНУТ: опора, поддержка; ХАНЦАХА: увековечение; ХААНАКА: награда; ХАНИХ: ученик; ХАНУКА: торжественное открытие; РААНАУТ: свежесть, бодрость; ПНИ: лицо.


29. Угаритская
ХОРОН: подземный бог; ДАГАН: второстепенное божество, податель пищи, от угарит. ДАГ: “рыба”; ХАРНАМ: древнее название страны; ДИТАНУ: назв. предков угаритян; ДАНЭЛ: эпич. герой-мудрец; ЦАПАНУ: святая гора, где живет верховный бог БАЛУ; АНАТ: богиня охоты и войны, сестра БАЛУ; ЛАТАНУ: властитель морских глубин, побежденный богом БАЛУ.


30. Финикийская
ЭЛИУН, ЭЛЬОН: высший бог, погиб растерзанный диким зверем; УРАН: сын ЭЛИУНА и БЕРУТ; ЭЛ КРОН: сын УРАНА, во время катастрофы принес отцу в жертву своего сына ЙЕУДа, затем победил его и встал во главе богов; ДАГОН: бог войны, сын УРАНА; ЗЕВС ДЕМАРУНТ: сын УРАНА, отец МЕЛЬКАРТА (МОЛОХА), которому в ТИРЕ и КАРФАГЕНЕ приносились человеческие жертвы.


31. Иранская
АСМАН: верховный Бог неба; ЗЕРВАН: бог времени и судьбы, создатель доброго и злого духов; ВАРУНА: один из высших богов (ср. хетт. АРУНА, финик. и греч. УРАН); АКАРАНА: “бесконечное время”; ГЭУШ-УРВАН: душа быка, одно из высших божеств; РАНГХА: мировая река, край света; ГАРОНМАНА: обитель богов на святой горе ХУКАРЙА; АРЙАНА ВЭДЖА: райская прародина иранцев (арьев), где правили первочеловек ЙИМА и его супруга ЙИМАК; ХВАРНА (ФАРН): сияние, державная сила, отнятая у ЙИМЫ за его приверженность к материи, переданная ЗАРАТУШТРЕ за его духовность; УРВАН: собственная душа человека, в отличие от высшей души – ФРАВАШИ; КАНГХА: райская крепость, построенная (или захваченная) демонами; ТУРАН: прежние жители арийских земель, враги арьев; АНАРЬЯ: не-арийцы, глубоко презираемые существа; АНХРА-МАНЬЮ: “бог зла, тьмы и смерти” (возможно, имя отражает борьбу иранских арьев против Всевышнего Бога АН), противник “бога добра” АХУРА-МАЗДА; АН: отрицательный префикс в ряде и-е. языков; ИНОЙ, ОН: и-е. местоимения.


32. Дравидская (тамильская)
НАРАЯНА: предположительно, высший бог дравидов, впоследствии герой арийского эпоса; АНАНГУ: внутренняя сила, заключенная в предметах, животных и людях; МУРУГАН: солнечный бог горных племен, владыка сил АНАНГУ; САНГА: древняя община царей, князей и поэтов, создателей тамильского эпоса; ГОНДВАНА (ЛЕМУРИЯ): прародина тамилов, погибшая в потопе, место первой САНГИ.


33. Древнеиндийская (индоарийская)
БРАХМАН: высшее божество, творец мира, в архаических слоях эпоса – один, без ШИВЫ и ВИШНУ, впоследствии лишен конкретных функций; ВАРУНА: бог космических вод, хранитель истины и верности, позже – главный из АДИТЬЕВ, поколения высших богов; СКАНДА: бог войны; АЙАНАР: бог земледелия; АНГИРАСы: семь древних мудрецов, сыны небы, отцы поэтов, родоначальники богов и людей; ПУРАНА: повествование о древности; НАР: человек, мужчина; АТАРХАРВАН: первый жрец, добывший огонь трением, иногда отождествляется с главой АНГИРАСОВ; ПУШАН: бог солнца и плодородия; ВАХАНА: животное, на котором ездят боги; АНША: часть, доля – одно из божеств; АРХЯТМАН: душа вселенной; АТМАН: личная душа человека; ВЕДАНТА: ведение Бога; ДАНУ: богиня вод, отсюда название рек с корнем ДН, позже: демон, пораженный ИНДРОЙ, или мать демонов ДАНАВОВ; РАВАН: дракон, царь темных богов, которому прислуживали АГНИ, ВАРУНА, КУБЕРА (ср. хурр. КУМБАРИ), побежден РАМОЙ, воплощением ВИШНУ; МЕГАНАНДА: архаич. персонаж, колдун, сын РАВАНа, с помощью магии победил ИНДРУ; ЛАНКА: блаженная страна, подаренная БРАХМОЙ КУБЕРУ, отнятая РАВАНОМ; ПАНИ: вождь демонов, помощник РАВАНА; история РАВАНА: возм., отголосок борьбы против Всевышнего Бога АН.


34. Славянская
ПЕРУН (рус.), ПЕРКУНАС (лит.), ПЕРКОНС (латыш.): один из верховных богов, громовержец; ДЕНЬ: возм., в древности Бог неба; ТРОЯН (рус.): возм., то же, что ТРИГЛАВ, (С)ТРИБОГ, ср. ТРИМУРТИ; “во время ОНО (АНА)”: в глубокой древности, в то время (ср. абх. ААН: в то время, АХААН: в начале); БУЯН (рус.): блаженный остров в море ДУНАЙ, на нем – “горючий” первокамень АЛАТЫРЬ, “всем камням отец”; БЕРЕЗЕНЬ (рус.): райская гора с яблоней вечной молодости; ХВАНГУР (рус.): гора в раю с деревом смерти – кипарисом; ЗЕМУН (рус.): небесная корова, питающая богов; АЛКОНОСТ, СИРИН (рус.): божественные птицы, улетающие зимой в ИРИЙ (рай) в РИПЕЙСКИХ (КАВКАЗСКИХ) горах; ПАНИКС (прус.): бог льна; РУНГИС (латыш.): дух зерна; ГЕРМАН, ДЖЕРМАН (болг.): бог плодородия; ДУНАЙ (рус.): главная река, а также море, за которым ИРИЙ; БОЯН (рус.): эпич. певец; ЕРУСЛАН (рус.): эпич. герой, (ср. с-кав. имя АРСЛАН) его отец ЗАЛ-АЗАР (ср. лак.,авар. ЗАЛ-ЗАЛ: верховный бог), его конь АРАШ (ср. абх. АРАШ БЗОУ: конь Сасрыквы); ИВАН (рус.): первочеловек, культурный герой, человек вообще, часто связан с прохождением через подземное царство; ОГОНЬ (рус.): “царь ОГОНЬ” – одно из воплощений ПЕРУНА, тело которого закалено небесным кузнецом СВАРОГОМ; НАВЬ (рус.): темная сила, отрицательное начало (ср. кит. ИНЬ); МАРАНА (рус.): богиня смерти и возрождения; ВЕЛНАС (балт.): демон, враг ПЕРКУНАСА; ВИЗУНАС (лит.): дракон, пожиратель покойников; РАГАНА (балт.): ведьма; ЗМИУЛАН (вост.- слав.): огненный змей.


35. Германо-скандинавская
ВОТАН, ВОДАН, ОДИН: глава богов – АСОВ, создатель первых людей, владыка ВАЛХАЛЛЫ – небесного царства воинов, победитель великанов и карликов, в последней битве будет проглочен подземным волком ФЕНРИРОМ; МАНН: первый человек, человек вообще; ВАНЫ: боги плодородия, имели дар колдовства, конкуренты и союзники АСОВ – богов высшего ранга, их первая война с АСАМИ положила конец “золотому веку”; ВЕЛУНД: божественный кузнец, глава АЛЬВОВ, супруг “лебединой девы” ВАЛЬКИРИИ, враг царя НЬЯРОВ НИДУДА; ДОНАР, ТОР, бог-громовержец, оттеснен с первого места ВОТАНОМ, в последней битве победит подземного волка, но сам погибнет от его яда; ФЬЕРГЮН: бог земли, отец ДОНАРА (ср. ПЕРУН-ПЕРКУНАС); ЙОТАНы, ЕТУНы: исполины, предшественники, но также и враги богов и людей, носители древней мудрости, в т. ч.: БЛАИН (ИМИР), убитый богами, БЕРГЕЛЬН, спасшийся в ковчеге, БЕЛТОРН, владелец магических РУН (ср. “золотое РУНО”); МАНИ: лунный бог, сын ДОНАРА, брат солнечного бога СОЛЬ, в последней битве будет проглочен ФЕНРИРОМ; АРМАН, ИРМИН: первопредок ГЕРМИОНОВ, одного из трех германских племен; ИНГ: первопредок ИНГЕВОНОВ; ХУГИН и МУНИН: “думающий” и “помнящий” – два ворона ОДИНА, носителя мудрости; ВАГАН: небесная звездная колесница; НОРНЫ: хозяйки мирового дерева, определяют судьбы людей и богов, вырезая магические руны; РА(Г)НАРЕК: “судьба богов” – предстоящая гибель богов и старого мира в борьбе с подземными чудовищами; АНДВАРИ: карлик, обладатель рокового золотого клада, который несет могущество, но и гибель; АН и АНАР: имена одного из поколений карликов: ЕРМУНГАНГ: мировой змей; ФАФНИР: дракон, стерегущий клад; ФЕНРИР: подземный волк, рожден в лесу ЯРНВИД великаншей АНГБРОДой от злого бога ЛОКИ; ХЕНИР: бог из числа АСОВ, заложник ВАНОВ; ХРУНГИР: великан с каменным сердцем, враг АСОВ, состязался в конной скачке с ОДИНОМ; АНХЕРИИ, ЭЙНХЕРИИ: воины, живущие с ВОТАНОМ в небесном раю, проносятся по небу в виде облаков; ВАНАДИС: др.-ск. богиня красоты.


36. Италийская
СЕМО-САНКУС: верховный Бог неба у сабинян, культ на римских холмах; АДРАН: верховный бог у сикулов (Сицилия), забыт; АИДОНЕЙ: земной поток богини подземной влаги НЕСТИС; ВАКУНА: богиня сабинян; АНГИТИЯ: бог-змея, исцеляющий от укусов; ФУРРИНА: богиня подземного мира.


37. Римская
ЯН(УС): небесный Бог-творец, с двумя лицами и ключами, забыт, но остался первым в списке богов, его жрец – старший среди духовенства, позже – бог входа и выхода, от АНУА: двери, ворота; АНИКУЛ: холм, на котором жил первый царь ЛАЦИУМА – ЯНУС; КВИРИН: один из триады высших богов (с ЮПИТЕРОМ И МАРСОМ), культ – в сабинском г. КУРА, бог народного собрания, иногда отожд. с ЯНУСОМ; САТУРН: один из древнейших, бог посева, от САТ: сеять, бог золотого века, свергнут сыном ЮПИТЕРОМ, принят богом ЛАЦИУМА ЯНУСОМ, который разделил с ним власть, позже САТУРН отождествлен с КРОНОСОМ, поедающим своих детей, как земля поедает семя; НЕПТУН: один из древнейших богов неизв. происхождения, позже – бог моря; СУММАН: древний бог ночных молний, вытеснен ЮПИТЕРОМ, забыт; СИЛЬВАН: бог лесов и полей, отожд. с ПАНОМ, позже бог земледелия и верховный бог у рыбаков и плебеев, в официальной религии – мятежник, враг небесных богов; ПОРТУН: бог дверей, от ПОРТ: дверь, близок к ЯНУСУ; ТИБЕРИН: бог реки Тибр, сын ЯНУСА; ТЕРМИН: бог границ; ФОНС: бог водных источников, сын ЯНУСА и нимфы ЮТУРНЫ; ФАВН: бог полей и лесов (от ФАВЕРЕ: помогать), отец ЛАТИНА и богини БОНА ДЕА; ЛАТИН: первопредок латинян; ЭВАНДР: сын царя райской страны АРКАДИИ – ПАЛЛАНТА и царицы КАРМЕНТЫ, убил отца, бежал в Италию, от царя ФАВНА получил землю, построил г. ПАЛАТИН, ввел аркадский культ бога ПАНА, предсказал ЭНЕЮ великое будущее Рима; ЭНЕЙ: сын АНХИСА и ВЕНЕРЫ, отец АКСАНИЯ (ЮЛИЯ), в Илиаде – один из троянских героев, сохранивший царский род ДАРДАНА, бежал в Италию, женат на дочери ЛАТИНА ЛАВИНИИ, его потомки основали Рим – преемник славы Трои; ВУЛКАН: бог огня и магии; МАНЫ: души предков, боги загробного мира; МАНИЯ: богиня поземного мира; АННУС: год; ПЕРЕННИС: вечность; АННА ПЕРЕННА: богиня нового года; КОНС: бог земли и зерна, один из древнейших богов, в паре с богиней земледелия ОПС, таинственной и табуированной (позже отожд. с РЕЕЙ – супругой САТУРНА); ГЕНИЙ: бог-прародитель (от ГЕНС: род), затем – бог мужской силы (каждый мужчина имеет своего гения); ЛУНА: богиня ночного света, вытесненная ДИАНОЙ; ДИАНА: лунная богиня, хозяйка леса, сестра АППОЛОНА; МИНЕРВА: одна из триады капитолийских богов (с ЮПИТЕРОМ и ЮНОНОЙ), от этруск. МНЕРВЫ, покровительница ремесел и искусств; ЮНОНА: богиня брака и материнства, супруга ЮПИТЕРА, каждая женщина имеет свою ЮНОНУ, как каждый мужчина имеет своего ГЕНИЯ; ФОРТУНА: богиня земледелия и материнства (от ФЕРРЕ: носить), позже – богиня счастья и судьбы; ВЕНЕРА: богиня садоводства, от ВЕНИА: милость богов, позже – богиня любви; АНГЕРОНА: богиня молчания, с прижатым ко рту пальцем, ей подчинены таинственные силы МАНы; БЕЛОННА: мать бога войны МАРСА, ее символ – лабрис, двойная секира; ДОДОНА: основательница Карфагена, дочь царя г. ТИР; ФУРРИНА, КАРАНА: богиня подземного мира; АНДИГЕНТЫ, ИНДИГЕНТЫ: отечественные, исконно римские боги, в отличие от НОВЕСИЛОВ – новых богов; ПОМОНА: друидическая богиня плодов, от ПОМО: плод; БОНА ДЕА: “добрая богиня”, настоящее имя табуировано, связана с землей и плодородием; БОН: хороший, добрый.


38. Греческая
УРАН: древнейший, свергнутый бог неба, отец богов; АКМОН: сын Геи, отец УПАНА, ЭРОТА и ХАРОНА; АНАКТ, АЛКМЕОН, АТЛАНТ, ТАНТАЛ, КРОН: имена ТИТАНОВ, порождений УРАНА и ГЕИ; ОКЕАН, ГИПЕРИОН: архаич. боги догреческого происхождения; КРОН(ОС): титан, свергший и оскопивший своего отца УРАНА, смена богов УРАН-КРОН-ЗЕВС в деталях повторяет хурритскую версию, царство УРАНА – счастливое время, золотой век; АППОЛОН, ПОСЕЙДОН: архаич. боги негреческого происхождения (возм. АПЛУ-АН, ПАС-ЭЙ-ДА-АН); ПОСЕЙДОН, брат ЗЕВСА и АИДА, сын КРОНОСА и РЕИ, сначала – божественный бык, бог земной влаги, потом – бог моря, в постоянной оппозиции к ОЛИМПУ; ДАНАИ: самоназвание греков; АНТРОПОС: человек; ПАН: все; АНТИФ: сын ФЕССАЛА, после победы над ТРОЕЙ прибыл к ПЕЛАСГАМ и назвал их страну ФЕССАЛИЕЙ; АНХИС: сын ЭНЕЯ, похоронен в райской стране АРКАДИИ у горы АНХИСИЯ; АНАП: речной бог, возлюбленный нимфы КИАНЫ; АГЕНОР: сын ПОСЕЙДОНА и нимфы ЛИВИИ, брат-близнец бога БЕЛА, царь ФИНИКИИ, отец ЕВРОПЫ; АНАКТ: титан, выкормивший аркадскую богиню ПЕРСЕФОНУ; ТАНАИС: сын ОКЕАНА и амазонки ЛИСИППЫ, утонул в реке АМАЗОНИЙ (ТАНАИС, ДОН); ФАНАТ, ТАНАТОС: бог смерти; ХАРОН: перевозчик мертвых в Аиде, дорогу живым открывает только золотая ветвь из аркадского сада ПЕРСЕФОНЫ; АННАК, НАННАК: фригийский царь, предсказавший, что после его смерти произойдет потоп (ср. шумер. АННУНАКИ); ДЕВКАЛИОН: сын Прометея, спасен в ковчеге во время девятидневного потопа, высадился на г.ПАРНАС, восстановил из камней человеческий род; ДАРДАН: фригийский царь, предок АНХИСА и ЭНЕЯ, основатель г. ДАРДАН на вост. берегу Геллеспонта, его именем назван ДАРДАНОВ ПОТОП; АМАЗОНКИ: женщины-воительницы, помогавшие троянцам, основали г. Эфес с храмом лунной богини – АРТЕМИДЫ, жили в предгорьях Кавказа и у берегов МЕОТИДЫ, легенды о них – во всех частях света (ср. абх. АМЗА: богиня Луны); АНАЙЯ, АНТИАНИРА, МИРИНА: имена амазонок; АНГЕЛА, АНГЕЛОС: дочь Зевса и Геры, живет в царстве мертвых; АНАНКА, АНАНКЕ: мать мойр, богиня неизбежности; АНАКИ, АНАКТЫ: духи-защитники, иногда отожд. с ДИОСКУРАМИ; АТАЛАНТА: аркадская охотница, близка к Артемиде; АРЕЙОН: божественный конь, сын ПОСЕЙДОНА; ЭРИМАНТ: река в АРКАДИИ; ЭРИДАН: река на пути Геракла к саду ГЕСПЕРИД, в нее впадает р. РОДАН, по ней плыли аргонавты; ИАСОН, ЯСОН, ЯЗОН: предводитель аргонавтов, по требованию царя ПЕЛИЯ (пеласг?) добывший руно из Колхиды; МАНТЕЙЯ: предсказание, пророчество.


39. Фино-угорская
ЕН (коми), ИН, ИНМАР (удм.): небесный Бог-творец, его брат – создатель зла; ВЬЯНАМЕЙНЕН,ВАНЕМ, ВАНАИС (кар.-фин.): творец мира, первопредок, мудрый старец, уступил место молодому Похьелу; РАУНИ: супруга верх. Бога; МАНА (эст.),МАНАЛА (фин.): души предков и сам загробный мир; КЫЛДЫСИН (удм.): небесный Бог, управитель вселенной, прежде жил среди людей, сливается с ИНМАРОМ в один образ: ИНМАР-КЫЛЧИН; ИЛЬМАРИНЕН (фин.): божественный кузнец, выковал небо из железа, заковал смерть в сундук на 300 лет, пытается вытеснить ВЯЙНАМЕЙНЕНА; НИШКЕ (эрзя): высший бог, творец земли, неба и людей; ПУРЬГИНЕ-ПАЗ (эрзя): бог-громовержец (ср. балт. ПЕРКУНАС); МЯНДАШ-АННТУГ (саам.): человек-олень, первопредок саами, когда он будет убит, наступит конец мира; РАДИЕН-АТЧЕ и РЭДИЕН-КИЕДДЕ (саам.): высший Бог в двух лицах: отец и сын, отец поручает сыну творение мира, тот перепоручает богине земли; ВИТ-КАН, ЙИНК-КАН (хант.-манс.): властитель вод; ТЮШТЯН (эрзя): культурный герой, основатель царской власти; ЛУНГ (хант.): общее название духов; ОНАРЫ, АЛАНГСАРЫ (мар.): великаны, жившие на земле в изначальные времена; ИНЕ (эрзя): “великий”; АЗРЕНЯ (мар.): посланец смерти; СЕЛ-АНЯ (венг.): мать ветра; БОСОРКАНЬ (венг.): ведьма; ШАРКАНЬ (венг.): дракон, помощник великого шамана; КОНСЫГ-ОЙКА (манси): медведь-первопредок, подарил людям огонь и лук со стрелами, его отец небесный медведь НУМИ-ТОРА; МАНСИ: самоназвание народа.


40. Монгольская
ТЕНГРИ, ТАНГАРА, ТЭНГЭР: небесный дух-хозяин, верховный небесный Бог, общее название класса небесных богов; МОНХЭТЕНГРИ: “вечное небо”; ОЧИРВАН: бог-громовержец, творец земли; МАНАХАН: бог охоты; ХАН, КАН, ГАН: господин, царь; БУРХАН: бог вообще, идол, иногда ламаистский класс богов, в отличие от богов “тенгри”; БОЖОНТОЙ: светлый небесный кузнец, его покровители – ЗАЯТ САГАН ТЕНГРИ, ДАБАН ХОЛО ТЕНГРИ и другие боги запада, его сыновья носят титул САГАН-НОЙОН; АЯНГЫН СУМУН: молния, выкованная небесными кузнецами; ЭСЕТЕ МАЛАН ТЕНГРИ: один из небесных богов, прежде жил на земле; СОЛБАН, ЦОЛМОН: небесный бог, хозяин планеты Венера; ЦАГАН ЭБУГЕН: белый старец, первопредок ЭДЗЕНОВ (бурят); ДЖАНГАР: первопредок, культурный герой; ДАИН-ДЕРХЕ: великий горный шаман; АГА УЛАН: бог класса ТЕНГРИ, из останков которого сделаны исполины эпических времен МАНГА или МАНГУС; АЛАНСАР: великан, части тела которого собирает жена; ОНГОНы: души предков; ОНГОН: чистый, священный, первоначальный; ХЕНЕХЭН: душа человека; ЭТУТЕН: обожествленная земля; НАР, НАРАН: солнечная богиня.


41. Тюркская
ШАМАН: жрец, служитель бога; БУРХАН, ПУРКАН: нариц. название бога или духа; УЛЬГЕН (алт.): глава небесных богов, громовержец, творец мира, иногда – человек, спасшийся от потопа, заново устраивающий землю; ДИВАНА: святой человек; МАНАС (кирг.): центральный эпический герой; ПИЦЕН, ПИЧАН, ЕН, УРМАН (зап.-сиб. татары): дух, хозяин леса, лесной человек; ЯНАР (алт.): посланец бога, пророк; ЯНГ (алт.): вера, душа.


42. Якутская

ЮРЮНГ АЙЫ ТОЙОН: “белый создатель господин”, небесный Бог-творец, его супруга КУН КУВЭЙ ХОТУН; АН: “первый, изначальный”; ААН АРГЫЛ ОЙУН: “первый большой шаман”, “черный”, сожженный творцом вселенной; АН ДАРХАН ТОЙОН: “изначальный важный господин”, дух – хозяин дома; ТАНГАРА (общетюрк.): бог – хозяин неба, общее название небесного бога (ср. хунн. УЕНЛИ, кит. ТЯНЬ, шумер. ДИНГИР: (небо); БАЙ-БАЙАНАЙ: дух хозяина леса, покровитель охотников; НЬЯДЫ ДЬЯНГХА: покровительница телят и детей; ХАРА СУОРУН: “черный ворон”, предок и покровитель шаманов; ХОМПОРУУН ХОТОЙ: отец орлов, прародитель ряда якутских родов; ЧУЧУНА: мифические великаны.


43. Тунгусо-маньчжурская
ЭНДУР: небесный Бог-творец; КУРН (нивх.): хозяин вселенной, создатель гор, рек и лесов; ТЫЫНГ (нивх.): бог грома и молний; ТОРГАНЭЙ, ТОРГАНИ: первопредок небесных медведей; МАНГИ, МАНИ: сын ХАДАУ, добровольно ушедший в загробный мир; БУНИ: загробный мир, куда проложил путь первочеловек ХАДАУ или его сын – первый из умерших; МАЙИН: один из хозяев верхнего мира; ДУЭНТЕ: дух-хозяин тайги в виде медведя; МУСУН, МУСАН: духи-хозяева природных явлений; НГАМЭНДИ: первопредок западных эвенков; НГЕВИ: мир нерожденных душ; СИНКЭН, БАЯНАЙ, БАЯНЧА, ДАГАЧАН, МАГУН: хозяин промысла, покровитель охоты; СЭВЭН: дух – помощник шамана; ТАЙРНАНД (нивх.): морской бог; ТЕХН (нивх.): душа, присущая всем животным и деревьям; ХЭГЛЭН: небесный лось, похищающий солнце; ПАНЯ, ХАНЯН, АНАН: душа человека; ЭНГ ДЕКИТ: река у подножия горы верхнего мира, у истоков – мир нерожденных душ, в устье – царство мертвых.


44. Корейская
ХАНЫНИМ: Бог неба, глава богов (ИМ – суффикс вежливости); ХВАНУН: его сын, сходящий с неба на землю; ХАНЫЛЬ: небо; ТАНГУН: сын ХВАНУНА, первопредок корейцев, родился на св. горе ТХЭБЭКСАН; ЧОСАН: древнее название Кореи; ЧОСАНИН, ЧОРЕН: духи предков; ОКВАН САДЖЕ: высший Бог в трех лицах: САНЧХОН, ОКЧХОН и ТХЭЧХОН, часто отождествляется с ХАНЫНИМ; ОБАН СИНДЖАН: духи сторон света; ЕМНА ТЭВАН: владыка подземного царства; ЕНВАН: царь морских драконов; ЕНДЫН: небесная богиня ветра и дождя; ЕНО-РАН и СЕО-НЕ: бог солнца и богиня луны; ЕНСОН: дух чудотворной звезды (ср. кит. ЛИНСИН); ИНМУНГВАН ПАРАМУН: дух ветра, дующего с горы ХАЛЛАСАН; ИРВОЛЬСОНСИН: “солнце-луна-звезды-дух”, собирательное название божества небесных тел; КЫМГАНХАН СОННЕ: небесные феи; ПОБУ-ХВАСАН: бог-родоначальник шаманизма, его супруга СОНМО ЧХАНВАН – владычица св. горы ЧИРИСАН, их 8 дочерей – первые шаманки (МУДАН); АМИСАН: гора великанов; ЧАНЬИН: великаны, насыпавшие в море острова; АРЕН: душа мальчика, умершего до 7 лет (до помолвки); ИНО: человекорыба, подводная ткачиха; КУНУН: души погибших героев и полководцев; МЕНХЕП: волшебное дерево, которое росло во времена императора ЯО; ЭХУАН: дочь легендарного правителя ЯО; НАХАН: человек, достигший высшего духовного развития, в т. ч. бессмертия; ЧАНСЫН, СОНАН: духи-покровители городов и селений; САНСИН: горные духи.


45. Японская
АМЭ-НО МИНАК-АНУ-СИ: один из трех небесных богов; ИДЗ-АНА-КИ, ИДЗ-АНА-МИ: боги-создатели Японских островов; СУС-АН-ОО: божество, сходящее с неба; ВАНИ: морское божество; ИНАРИ: бог пищи; АРАКАН: святой человек; ХАТИМАН: бог воинов.


46. Айнская
АЙОЙНА: творец мира и человека; АЙНУ: первый человек; ЯЙАН, КАМУЙ, КАННА МОСИРИ: верхний мир (человеческий); ТИРАНА МОСИРИ: нижний, подземный мир – прекрасная страна.


47. Тибетско-бирманская
САОПАНГ: бог неба; ИВАНФА: творец мира; ЛИНЛУАН: бог грома; ЛИТЛОНГ: человек, спасшийся от потопа; САНГКАН: основоположник годового цикла; АШУН: священный ворон, прародитель народа ЧИН; АБОТЕНИ: первопредок народа АДИ; МАКОН: гигант, держащий мир.


48. Китайская
ШАН: небесный, верховный, верхний; ШАН-ДИ: небесный владыка; ТЯНЬ (чжоуск.): небо как верхний дух; ТЯНЬ-СЯ: древнейшее название Китая; ЯН: небо; ПУС-АН: мировое дерево; ПАНЬ-ГУ: первочеловек; ВАН ШУ: возница Луны; ВАН ХАЙ: основатель династии ИНЬ.


49. Балийско-яванская
ВЕНАНГ: архаический, забытый верховный бог; САНГ ХЬЯНТ ТУНГАЛ: отец богов, сын ВЕНАНГА; МАНГАНЛАБУЛАН (батакск.): один из триады высших богов; САНГЕН, САНГЙАНТ (нганджу): хранители миропорядка; ГУНУНГ АГУНГ (балийск.): мировая гора, центр земли.


50. Полинезийская
РАНГИ: высший небесный Бог-творец; РОНГО: бог грома; ТАНГАРОА: морской бог, сын РАНГИ; ТАРЕ, КАНЕ: первочеловек, иногда творец человека; ХИНА: первая женщина; ЭНУЛАП: создатель земли; МАНАХУНЕ: духи-карлики, хозяева леса; ТА-ПОНН (семанги): “хозяин Понн”, Создатель мира.


51. Индейская
У ряда племен ТАХМАХНАУИС: Творец, Великий Дух; ХАВЕНЕЙУ: Творец, Держатель небес; самоназвания индейских племен, Южная Америка: КУНА, ПАНЧЕ, ЮНКА, ТУКАНО, ТАКАНА, ТАНЕТЕХАРА, ТУПИНАМБА, СИПИОНО, АПИНАЙЕ, АБИПОНА, АРАУКАНА, КЕРАНДИ, ГУАРАНИ, КАИНГАНГ, ШАВАНГА, САНЕМА, ОНА, ДЕСАНА, ЯБАРАНА; Центральная Америка: ТОТОНАКИ, ЛЕНКА, ТАИНО, НИКАРАО, СИБОНЕ; Северная Америка: ТЛИНКИТЫ, САХАПХИН, ШОШОН, НАВАХ, КОМАНЧ, АЛГОНКИН, МОГИКАН, НАТЧЕЗ, НАСКАПИ, ГУРОН, ЗУНИ.


52. Племен Банту
ИМАНА: глава богов, бог неба; ХУВЕАНЕ: создатель земли и людей; КАМОНУ, КАЛУНГА, МУЛУНГУ, АМАНГУНДА: первочеловек, иногда – бог грома; КАНЗИ, НААНГОБЕ: сыновья первочеловека; ГИХАНГА: культурный герой, основатель скотоводства; РИАНГОМБЕ: основатель рода правителей и создатель тайного Общества ИМАНДВА; БАНТУ, РУНДИ, КОНГО, НЬЯРУАНДА, МБУНДА: самоназвания бантуязычных народов.


53. Других племен Африки
ЭНГАЙ (масаи), МУЛУНГУ (восточно-африк.), ИГАНА (бушмены), КАТОНДА (бгана): Небесный Бог-Творец; НАН (зап.-чадск.): божественные предки.


54. Австралийская
ПАПАНГ (нгарито, деддора), АТНАУ (кайтиш), БУНДЖИЛ (юго-вост. Племена): Небесный отец.

Список последних тем раздела:

• Исаакиевский собор, передача РПЦ
• Сикхизм
• Псевдогуру
• Буддийские монахи
• 6 отличий между религией и духовностью
• Встреча Патриарха и Папы Римского, итоги
• Закон о защите священных текстов
• Святитель Лука, исповедник, архиепископ...
• Атеизм - высшая степень эгоизма или жизнь по...
• Интервью Петра Мамонова «Новой газете»

[Iziuminka]

на счет ани ху- первод с иврита ани-я, ху-он. получается Я ОН. ну это я так сбоку припеку а вообще было бы интересно как пишется это ани ху на иврите.

[Балда]

Абхазия - удел Богородицы. Земля Адама. Очерк IX.



1.Гениохи - это "енохи"?
2.Пастух из Аркадии
3.Строительство башни, отнюдь не вавилонской
4.Ныне царство Мое не отсюда
5.Снова передача эстафеты
6.Что называли Иверией во времена апостолов?
7.Симон Кананит
8.Христианство в земле Адама
9.Иесиан-Давитиан-Соломониан-Панкратиани
10.Иоанн Златоуст умер в ссылке в Абхазии
11.Абхазское православное царство
12.Сложные отношения с картвелами
13.Хилиастический соблазн
14.Истина хилиазма
15.О церковной юрисдикции Земли Адама
16.Потерянные святыни



1. Гениохи – это “Енохи”?
Несмотря на геологические катастрофы и многократные иноплеменные нашествия во II и I тысячелетиях до Рождества Христова, можно говорить об этническом постоянстве аборигенного населения Абхазии и последовательной цепи ее культурного развития (Ш. Д. Инал-Ипа). В частности, абхазы, начиная с III тысячелетия до н. э., были стойкими хранителями древних традиций мореплавания (А. И. Лавров); мы возводим начало этой традиции к священному первоисточнику – патриарху Ною с его ковчегом. Под разными именами исторические источники, в основном греческие, говорят нам, по существу, об одном и том же народе или близкородственных народах: джики, гениохи, синды, садзы, ахеи, зихи, саниги, абасги, апсилы. Чаще всего греки употребляли название ГЕНИОХИ; происхождение этого термина остается невыясненным. Мы можем высказать предположение, что это было одно из самоназваний абхазских племен. Непонятное для греков древнее адамитское слово, восходящее к Аергам, нартам ГЕНИОХИ: люди, в ком сила Бога, где ЯЬА: сила, АН: Бог, УА: человек, АХЫ: начало, голова. Кроме того, ЕНИОХИ созвучно имени скрытого пророка ЕНОХА, живущего на своей родине, который мог изредка открываться кому-то из местных жителей.

Именно его присутствие помогло абхазам сохранить древнейшие этические традиции и формы богопочитания, приготовило их для принятия апостольской проповеди и для грядущего служения в апокалиптическую эпоху. ЕНОХ появляется на исторической арене в периоды глубоких религиозных реформ: перед угрозой каинитского влияния он ввел культ АНЫХ, подготовил Ноя к встрече с потопом; заложил основы жреческой письменной культуры после крушения империи Нимрода; передал факел изначального монотеизма семитическим народам в лице Авраама; устойчивое церковное пророчество обещает его появление во времена борьбы с антихристом. Не вполне ясной остается лишь его роль в период возникновения христианства. Может быть, три таинственных мудреца, благословившие младенца Иисуса, это Енох с двумя спутниками, водимые звездой (Аныхой!)?

Не был ли Енох тайным вдохновителем апокалипсисов переходной эпохи: от книги, носящей имя Даниила, написанной во 2 в. до н. э. – до “Пастыря” Ерма (2 в. н. э.)? Один из ранних апокалипсисов носит имя самого Еноха, но центральное место в апокалиптической литературе занимает Откровение Иоанна (ок. 70 г. н. э.); Иисус сообщает Иоанну это откровение “через Ангела Своего” (Откр. 1:1). Кто этот таинственный Вестник (греч. АНГЕЛОС aggeloS )? Иоанн рассказывает о том, как этот Вестник запретил поклоняться себе:

“Я пал к ногам его, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; я сослужитель тебе и братьям твоим” (19:10).


2. Пастух из Аркадии.
В пользу такого отождествления Еноха с вдохновителем апокалипсисов говорит вполне “адамитский” образ таинственного Пастыря, который открывает Ерму тайны будущего Царства:

“Когда я помолился дома и сидел на ложе, вошел ко мне человек почтенного вида, в пастушеской одежде: на нем был белый плащ, сума за плечами и посох в руке” (Писания мужей апостольских, стр. 218); при этом Пастырь сообщает: “я послан к тебе от достопоклоняемого ангела”, под которым толкователи обычно понимают Михаила, упомянутого ниже (там же, стр. 256). Большой интерес представляет для нас описание одного из мистических мест, где происходит беседа Пастыря с Ермом:

“И повел он меня в АРКАДИЮ на гору, имеющую вид груди, и сели мы на ее вершине. И показал он мне большое поле, вокруг которого двенадцать гор, каждая различного вида” (стр. 262).


Напомним, что АРКАДИЯ arkadia означала у греков “райскую землю”. В духе древней “мистерии АБР” откровение Пастыря проникнуто образом камня. Вот центральный образ:

“В середине поля он показал мне белый огромный камень, поднимавшийся с самого поля; камень этот был выше тех гор и квадратный, так что мог бы держать всю землю. Он был древний, но имел высеченную дверь, которая казалась недавно сделанною. Дверь эта сияла светлее солнца… Вокруг двери стояли двенадцать дев…” (стр. 263).

Истолкование образа дает сам Пастырь:

“Камень и дверь, сказал он, это – Сын Божий… Сын Божий древнее всякой твари, так что присутствовал на совете Отца Своего о создании твари. А дверь новая потому, что Он явился в последние дни, сделался новою дверью для того, чтобы желающие спастись через нее вошли в царство Божие” (стр. 270).
Здесь мы видим одну из дохалкидонских попыток выразить в образе тайну двух природ Иисуса: божественной и человеческой – “присутствовал на совете Отца” и “явился в последние дни”.


3. Строительство башни, отнюдь не вавилонской.
Пастырь показывает, как малые камни, изображающие верующих, вносятся внутрь через эту щель и затем, очищенные, “изменившие цвет”, выносятся обратно. Нет ли здесь намека на мистериальную роль камня Адама АБР, а затем дольменов в адамитском таинстве? Приобщаемый к роду Адама мог влезать через узкое отверстие внутрь, поклоняться останкам патриархов-адамитов и затем символически рождаться вновь, выходя наружу из каменного чрева. Что же касается дев, стоящих у входа, то Пастырь истолковывает их как Божественные Энергии; одежды дев символизируют собой Божественные Имена:

“Эти девы суть силы Сына Божия… Самые имена означают одежду их. Всякий, кто носит имя Сына Божия, должен также носить и их имена, потому что Сам Сын носит имена этих дев” (стр. 271).
Светлым девам, стоящим у камня, Пастырь противопоставляет других “женщин”, уносящих камни в сторону, т. е. уводящих верующих с пути Царства:

“Они увлеклись теми красивыми женщинами, которых ты видел одетыми в черную одежду, с обнаженными плечами и распущенными волосами; увидевши их, они возымели пожелание к ним и облеклись их силою, а силу этих дев свергли с себя. Поэтому они извержены из дома Божия и преданы тем женщинам” (стр. 272).

Если святые девы, согласно Пастырю, символизируют собой Божественные Энергии, то “женщины в черных одеждах” символизируют греховные страсти: тварные энергии, отравленные влиянием преисподней. Не содержится ли здесь пророчества о грядущем женском “ордене” служительниц “новой Нахамы” – вавилонской блудницы, о чем мы уже говорили выше? “Откровение Иоанна” и “Пастырь Ерма” имели одних и тех же слушателей и читателей, они проникнуты одним духом и пользуются той же системой образов. В этой системе образов становятся понятными слова Откровения Иоанна о 144 тысячах, “которые не осквернились с женами, ибо они девственники” (Откр. 14:4). “Жены” и “женщины” в греческом первоисточнике – одно и то же слово; речь, очевидно, идет о тех самых “женщинах в черной одежде”, о которых подробно говорит Пастырь Ерма. Вырванное из раннехристианского контекста, пророчество Иоанна может быть истолковано в манихейском, гностическом смысле – как осуждение супружеской жизни. Однако, ни иудейство, ни христианство не могли считать “осквернением” правильное и законное соединение с женами. Специально против манихейских уклонений раннего монашества Гангрским Собором (сер. 4 в.) были приняты, по настоянию Василия Великого, особые анафематизмы, как против ереси:

“Аще кто девствует, или воздерживается, удаляяся от брака, яко гнушающийся ими, а не ради самыя доброты и святыни девства: да будет под клятвою. Аще кто из девствующих ради Господа, будет превозноситься над бракосочетавшимся: да будет под клятвою” (Правила 9 и 10 Гангрского собора. Книга Правил св. Апостолов, св. Соборов вселенских и поместных и св. Отцов. Изд. Свято-Троицкой Лавры. 1992).
О чрезвычайной живучести манихейских предрассудков свидетельствует то, что знаменитый толкователь Апокалипсиса Иоанна, Иоахим из Флоры (12 в.) толкует “144 тысячи избранных” как монашеский орден.


4. Ныне царство Мое не отсюда.
Надо сказать, что само включение Откровения Иоанна в новозаветный канон встретило яростное сопротивление александрийской оригеновской школы, осуждавшей эту книгу прежде всего за “иудействующее” учение о Тысячелетнем мессианском царстве на земле. Откровение Иоанна было спасено для Церкви только несомненным свидетельством ее апостольского происхождения: наиболее веские аргументы приводил Ириней Лионский, ученик ученика самого Иоанна Богослова. Однако в период возникновения христианства влияние апокалиптической литературы было огромным; апокалипсисы, носящие имена Еноха, Даниила, Варуха, Ездры, Моисея сыграли решающую роль в подготовке иудеев к встрече Иисуса как Мессии; Сам Иисус и апостолы цитируют изречения Еноха, нисколько не сомневаясь в их подлинности. Не меньшим был авторитет раннехристианских апокалипсисов: Пастырь Ерма едва не был включен в новозаветный канон, но подвергся той же критике, что Откровение Иоанна.

Вся история Божественного домостроительства внушает убеждение: власть Бога на земле не может быть установлена без предварительного создания избранного народа; без жреческого сословия не бывает Первосвященника, без дружины не бывает Царя. Евреи не приняли Иисуса за то, что Он не установил обещанное пророками и Им Самим Царство; но, возможно, дело обстоит наоборот – Царство оказалось неосуществимым из-за того, что избранный народ отверг Иисуса: “к своим пришел и свои Его не приняли” (Ин. 1:11). Само благовестие (греч. ЕВАНГЕЛИОН euaggelion) Иисуса есть “Евангелие царствия” (Мф. 4:23; Мф.9:35; Мк. 1:14); Царство называется “Божьим” или “Небесным” по своему источнику и внутреннему содержанию, но проповедь Иисуса не дает никаких оснований сомневаться, что установлено оно будет на земле и притом в ближайшее время. В разговоре с Пилатом Иисус вынужден признать: “Ныне Царство Мое не отсюда” (Ин. 18:36); отметим, что в латинской Вульгате ключевое слово “ныне” выпущено, что в корне меняет смысл речения; но в церковно-славянском и лютеровском переводе слово “ныне” сохранено. В последней беседе на земле, перед самым вознесением Иисуса, апостолы задают ему все тот же решающий вопрос:

“Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?” На что Иисус отвечает: “Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти” (Деян. 1:6-7). Отметим, что греч. КАЙРОС kairoS , переведенное как тавтологическое “сроки”, имеет также смысловые оттенки: обстоятельства, поводы, причины и даже: подходящий способ, удобный случай.


5. Снова передача эстафеты.
Израиль был избран из Адамова рода, из всего человечества, приобщенного к роду Адама в древнем таинстве Камня; Новый Израиль будет создан внутри рода Иисуса, созидаемого в таинствах Слова, Крещения и Причастия. Пророк Исайя с изумлением возвещает о внезапности и стремительности этого рождения Нового Сиона:

“Кто слыхал таковое? Кто видел подобное этому? Возникала ли страна в один день? Рождался ли народ в один раз, как Сион, едва начал родами мучиться, – родил сынов своих? Доведу ли Я до родов, и не дам родить? говорит Господь. Или, давая силу родить, заключу ли утробу? говорит Бог твой” (Ис. 66:8-9).

Христианство не стало религией евреев, но оно передало другим народам великие достижения еврейской духовности. Эта передача началась уже с перевода Священного писания на греческий язык; в связи с этим достойна внимания полулегендарная фигура старца Симеона, которому “было предсказано, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня” (Лк. 2:25-26). Церковное предание добавляет, что Симеон был одним из семидесяти переводчиков Библии: таким образом, подобно Еноху при Аврааме, он принял участие в очередной смене духовной парадигмы истории – передаче библейского откровения индоевропейским народам, что подготовило их к принятию христианства. Евангелист Лука рассказывает: Взяв младенца Иисуса на руки, Симеон пророчествует о нем как о “спасении всех народов”, как “свете к просвещению язычников” и в то же время как о “славе” народа Божия Израиля (Лк. 2:27-32). Симеон благословляет Иосифа и Марию, предсказывая ей скорбную материнскую участь:

“И сказал Марии, Матери Его: се, лежит сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец” (Лк. 7:33-35).
Она приняла в свое сердце все страдания, которые пришлось испытать Иисусу, и достойно разделила Его славу после Своего успения и, как учит Церковь, телесного вознесения к престолу Всевышнего. Но уже при жизни она стала душой апостольского собора.


6. Что называли Иверией?
Древнее христианское предание сообщает: когда воскресший Иисус послал апостолов проповедывать Евангелие всем народам, то они собрались, чтобы бросить жребий, кому куда идти. Бывшая с ними Мария потребовала, чтобы и Она приняла участие в метании жребия; ей выпала “Иверия”. Идти на проповедь апостолы ее не пустили, но сказали: избери кого-нибудь из нас, чтобы он пошел вместо Тебя, сверх собственного жребия. Она избрала своего родственника Симона Кананита, который, закончив проповедь у бриттов, пришел в Иверию, где и претерпел мученический подвиг. Об очень раннем появлении христианства в Иверии пишет св. Ириней Лионский (130-202гг.); о “громадном значении” этого свидетельства говорит М. Э. Поснов (стр. 78). Место проповеди и кончины Симона Кананита – Анакопия (Никопсия), нынешний Новый Афон, известно с высокой степенью достоверности; достоверность обеспечивается свидетельствами о непрерывном существовании христианской общины в этих местах: предание о Симоне Кананите (I в.), показание Иринея (II в.), епископ в Пицунде (нач. IV в.), государственная церковь при Юстиниане (сер. VI в.). Отсюда ясно, что “удел Богородицы” – именно эта земля, где похоронен Симон; “Иверию” церковного предания нужно отнести исключительно к Абхазии.


7. Симон Кананит.
В одной из самых “горячих точек” этой Империи проповедовал и был казнен апостол Симон: в этих краях, несомненно, еще свежа была память о “митридатовых войнах”, столь тяжелых для Рима – а военной столицей Понтийского царства была, как известно, Диоскурия, крупнейший культурный и торговый центр, в котором смешались десятки языков. В апостольские времена, имея в виду дальние и неведомые цели, Всевышний сделал эту землю “уделом Богородицы”. Предание, связывающее имена Симона и Марии, подтверждается Евангелием Иоанна: “Был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там. Был зван также Иисус и ученики Его на брак” (Ин. 2:1-2). Почти несомненно, что женихом на этой свадьбе был Симон Зилот. Греч. ЗИЛОТ, арам. КАНАИТ: “ревнитель” – так называла себя партия воинствующих евреев-мессианистов, действительно готовивших и осуществивших восстание против Рима. Симон в Евангелии именуется также Кананитом, то ли по названию города, то ли по принадлежности к “канаитам”; возможно, Иоанн с помощью этого приема объясняет происхождение прозвания “кананит”, снимая при этом с Симона (да и со всех христиан) подозрение в связи с зилотами-канаитами.

Поскольку, согласно Иоанну, родители Симона были люди бедные (“вина недостало у них”), то, очевидно, были приглашены лишь близкие родственники; отсюда можно с большой степенью вероятности заключить, что Симон был в кровном родстве с Марией, а через Нее – с Самим Иисусом. На этом празднике Иисус, по просьбе Матери, совершил первое Свое чудо: превращение воды в вино. Вода является обычным символом жизненной силы; превращение ее в вино, тем более, во время брачного пира, было пророческим предзнаменованием грядущего преображения земной жизни, возведение ее на более высокую ступень полноты и одухотворенности. Симон Кананит, ради которого Иисус совершил это чудо, выделяется как преимущественный носитель именно этого призвания: не случайно он стал апостолом той земли, которая пронизана лучами древнего Эдема, и в то же время пропитана слезами его изгнанников. Не с этой ли земли должно начаться вселенское чудо: превращение воды жизни нынешней в вино жизни новой? Если Матерь Божия, согласно учению Григория Паламы, стала раздаятельницей Божественных Энергий, то на языке абхазов это значит: Она стала Владычицей Аных, Ее гора стала выше всех гор.

Очень вероятно, что “удел Марии” посещали и другие апостолы. Абхазское предание гласит, что вместе с Симоном проповедывал Андрей Первозванный; подтверждение можно найти у Евсевия (IV в.) который, ссылаясь на Оригена (конец II – начало III вв.), пишет, что “Андрей получил в жребий Скифию”. Раскопки христианских храмов I-III вв. в Херсоне, Танаисе, в Аксайском городище обнаружили несколько штампов для просфор с крестом в виде буквы “Х”, на котором, по преданию, был распят Андрей, – убедительное доказательство ранней традиции в Северном Причерноморье, восходящей к апостолу Андрею. Если Андрей действительно был в Скифии, то по пути он он мог проходить через Абхазию и здесь встречаться с Симоном.


8. Христианство в земле Адама.
Есть все основания предполагать, что созданная Симоном Кананитом община непрерывно сохранялась до времени создания христианской империи; в списках I Вселенского Собора (325 г.) упоминается Стратофил, епископ Пицундский. Абхазская церковь сохранила память о мученике Василиске, пострадавшем при Диоклетиане (начало IV в.) в г. Команы близ Сухума; вместе с ним в святцах упоминаются мученики Евтропий и Клеоник. Скорее всего, они были ссыльными, но не исключено, что они принадлежали к числу местных жителей, принявших греческие имена. В то время это был язык проповеди и богослужения, однако, сама христианская община была многонациональной и основной массив ее составляли абасги. Это следует из того факта, что император Юстиниан, по сообщению Прокопия, учредил в Пицунде митрополию “для лазов” – западногрузинских племен, живших в Колхиде, и “для абасгов”; греки, численность которых была, очевидно, невелика, отдельно не упоминаются.

Еще об одном христианском мученике из Абхазии рассказывают, опираясь на византийский источник, Ю. Н. Воронов и О. Х. Бгажба. “Когда в 738 г. в Апсилию, которая тогда рассматривалась как часть “Римской земли”, вторглись арабские полчища во главе с Сулейманом Ибн-Исамом, правитель апсилов Евстафий засел в Сидероне. Крепость арабы взяли штурмом, а Евстафий попал в плен. Последний патрикий апсилов был незаурядным человеком, имя которого позднее стало широко известно в христианском мире. Источник сообщает, что в 740 г. Сулейман Ибн-Исам перебил всех пленных христиан во всех городах его владычества, причем пострадал и Евстафий блаженный, сын Марина, знаменитого Патрикия. Несмотря на все принуждения, он не отрекся от истинной веры и в знаменитом городе месопотамском Харане оказался истинным мучеником, где святые мощи его благодатью Божией производят всякие целения”.

Знаменательно, что кафедральный собор в Пицунде был освящен во имя св. Софии; он был построен в 551 г., почти одновременно с главным храмом Империи – великим Софийским собором в Константинополе. Возникает вопрос: почему имя Софии вызывало такой энтузиазм – у византийских, абхазских, славянских христиан на Востоке, у британских и галльских на Западе? Современные теологи обычно отождествляют Софию с Иисусом Христом как Логосом, Божественным Словом; но почему в таком случае софийские соборы не освящались просто во имя Христа или Христа-Логоса? Несомненно, что женское имя София вызывало у верующих другую ассоциацию, а именно мысль о “жене, невесте Агнца” (Откр. 21:9). Агнец Откровения есть Иисус, символической же “невестой Христовой” всегда считалась Церковь. Так, апостол Павел пишет:

“Муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее…” (Еф. 5:23-25).


Особый культ Софии выражал апокалиптический настрой, поскольку Откровение Иоанна связывает воцарение Бога-Вседержителя на земле с браком Агнца:
“Воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых” (Откр. 19:6-8).


Весь этот апокалиптический-софийный круг представлений, воспринятый абхазами уже от Симона Кананита – апостола, связанного с темой брака и, возможно, от Евтихия, ученика Иоанна и Павла, стал постепенно уходить из поля церковного сознания, видимо, после неисполнившегося ожидания обетований Откровения Иоанна. Через такой же кризис на рубеже первого и второго тысячелетий прошло и европейское христианство; на Руси эти ожидания, связанный с ними духовный подъем и затем глубокий кризис оказались связаны с другой датой: 7000 лет от сотворения Адама (1492 г. от Рождества Христова).


9. Иесиан-Давитиан –Соломониан-Панкратиани.
Мессиански-апокалиптические представления были свойственны и картлийцам, которые прошли длительную школу иранской духовности, пронизанной собственными апокалиптическими мотивами. Но после принятия христианства эти мотивы стали облекаться в библейско-христианскую форму, также как в самом Иране – в исламскую. Мессианские притязания династии Багратидов выражались в том, что ее генеалогия возводилась к великому еврейскому царю Давиду. Как сообщает В. А. Никитин (стр. 112), грузинские цари титуловались “Иесиан-Давитиан-Соломониан-Панкратиани”,
т. е. из рода Иессея, Давида, Соломона, Панкрата. Греческое ПАНКРАТ (груз. БАГРАТ), где ПАН, pan: все, КРАТОС, kratoS : держу – прямо указывает на Мессию из рода Давида: то ли он должен произойти из рода Багратидов, то ли род Багратидов понимался как коллективный Мессия, осуществляющий Царство Божие на земле, началом которого является САКАРТВЭЛОС САМОТХЭ: Рай Грузии. Такое понимание подтверждается надписью на фамильном гербе Багратидов: “Клялся Господь Давиду в истине и не отречется ее: От плода чрева твоего посажу на престоле твоем” (Пс. 131:11).

В наше время эти “мессианские” мечты получили неожиданное воплощение в лице Иосифа Джугашвили, которого отделял буквально один шаг от полного господства над миром. Нужно ли говорить о том, какую духовную опасность для грузинского народа представляют собой эти самозванные притязания! В этом контексте нечто большее, чем кавказское витийство, слышится в словах Каталикоса-Патриарха всей Грузии Каллистрата в поздравительной телеграмме И. В. Сталину:

“Уповаем, что в первые же годы второго Вашего семидесятилетия противники истории и справедливости прозрят, придут к Вам и скажут: прав ты, Иосиф премудрый, и справедливы суды твои, научи же нас, как зажить в мире с братьями, сыздавна нами обижаемыми и унижаемыми. Буди, Господи, буди” (“Журнал Московской Патриархии”, 1950, №1, стр. 5).

Подобные слова в устах церковного иерарха лишний раз подтверждают, что Сталин среди историчсеких фигур всех времен и народов был самым близким и реальным прообразом того “человека греха и сына погибели”, который “в храме Божием сядет как Бог, выдавая себя за Бога” (2 Фес. 2:3-4). У Даниила антихрист описан как “презренный”, который “лестью (слав. ЛЕСТЬ: ложь) овладеет царством” (Дан. 11:21). “И будет поступать царь тот по своему произволу, и вознесется и возвеличится выше всякого божества, и о Боге богов будет говорить хульное… и о богах отцов своих он не помыслит… бога, которого не знали отцы его, он будет чествовать” (Дан. 11:36-38); противником же “презренного царя” выступает у Даниила “Михаил, князь великий” (Дан. 12:1).


10. Иоанн Златоуст .
Но вернемся на святую абхазскую землю. Еще один великий образ осеняет ее: Патриарха Константинопольского Иоанна Златоуста, который закончил свою жизнь в 407 г. в Команах близ Сухуми. По ложным обвинениям он был сослан сначала в г. Кукуз в Армении, где пробыл два года; оттуда его отправили в Питиунт (Пицунду), но он не выдержал тягот пути; его святое тело покоилось в каменной гробнице в Команах, рядом с могилой мученика Василиска, около 40 лет, после чего было с почестями отвезено в Константинополь. Иоанн Златоуст вместе с Василием Великим и Григорием Богословом каждый раз поминается по окончании православной литургии: эти трем Отцам Церковь обязана утверждением учения о Св. Троице; автором же основного текста литургии является Иоанн Златоуст. Иоанн прославился также своей пламенной проповедью в защиту социальной справедливости:

“Многие осуждают меня, – говорит он, – за то, что я нападаю на богачей. Но зачем они несправедливы к бедным? Обвиняю не богача, а хищника. Ты богат? Не мешаю тебе. Но ты грабитель? Осуждаю тебя. И богачи, и бедняки – равно мои дети”. Непосредственным поводом для клеветнических обвинений послужила его дружба со знаменитой диакониссой Софийского собора Олимпиадой, которую “враги Иоанна Златоуста преследовали, как главную его опору и могущественное орудие для проведения его идей в народ: это была благотворительница на весь Восток, ей подчинялись патриархи, с ней сталкивались императоры” (Н. П. Кондаков, стр. 102).


Сама фигура Иоанна Златоуста и его пребывание на земле Апсны носит глубоко пророческий характер. Среди православных монахов, которые со времен гонений на “имяславчество” (нач. ХХ в.), а затем при коммунистах, скрывались от преследований в горах Абхазии, на протяжении многих десятилетий повторяется предсказание: “приходят времена, когда вокруг горы Божьей Матери (т. е. Анакопийской) все Православие соберется”. Это, по нашему истолкованию, есть пророчество о том времени, когда Вселенский (Константинопольский) Патриарх по воле Божией и по пути, проложенному величайшим из Патриархов, переместится в Абхазию, где в Новом Афоне, у могилы Симона Кананита, как бы специально для этой цели, построен великолепный монастырь. Конечно, это произойдет лишь тогда, когда сложатся соответствующие обстоятельства и народ будет готов принять на своей земле столь высокого гостя.


11. Абхазское православное царство.
История православного Абхазского государства, которая начинается почти одновременно с учреждением Пицундской митрополии в VI в. , остается практически неизвестной. Многие славные страницы этой почти тысячелетней истории приоткроются, когда будут изучены церковные архивы, сохраненные монастырями старого Афона. Сейчас известны лишь некоторые узловые события: победа над арабами, освобождение от власти Византии, церковная автокефалия, династия Леонидов, установление смешанной абхазо-грузинской династии, перенос столицы в Кутаиси, распад Абхазо-Имеретинского царства и возникновение политически самостоятельного Абхазского княжества. Громадное впечатление на весь Кавказ должен был произвести разгром “непобедимого” Мурвана-Кру абхазским царем Леоном I в 737 г. у стен Анакопии. Неожиданная эпидемия, которая разразилась в арабском стане, но не затронула защитников крепости, была, несомненно, воспринята как вмешательство Всевышнего. Верующие христиане хорошо знали библейскую историю о том, как царь Сеннахирим с огромными силами осадил Иерусалим, и по молитве царя и народа о помощи и спасении был послан “Ангел Господень”, поразивший ассирийское войско (4 Цар. 19:35); очевидно, это была подобная же эпидемия. После этой победы Абхазия на несколько веков становится непререкаемым лидером всего региона; вскоре она освободила от арабов большую часть территории нынешней Грузии и подчинила своему влиянию Северный Кавказ, включая аланов-осетин. Более того, Абхазское Царство добилось независимости от самой Византии, ослабленной иконоборческой смутой, а Пицундская митрополия стала самостоятельной, автокефальной: событие по тем временам исключительное (католикос Пицундский как глава независимой Абхазской Церкви присутствует на 7 Вселенском Соборе в Никее в 787 г.). Кроме Пицунды на территории нынешней Абхазии были учреждены епископские кафедры: Анакопия, Дранда, Илор, Моква, Бедиа. Нельзя не увидеть действие Божьего Промысла в том, что анакопийская битва произошла практически одновременно с битвой при Пуатье (733 г.), положившей предел исламской экспансии на Западе. Здесь особой воинственностью отличались родственные абхазам горцы – баски, которые отстояли свою независимость от вестготов и арабов, а в 778 г., в знаменитой битве в Ронсенвальском ущелье, разгромили войска самого Карла Великого, возглавляемые прославленным Роландом; впоследствии баски стали главной ударной силой Реконкисты – войны против арабов (мавров) за освобождение Испании.

Величайший интерес представляет духовная и культурная жизнь Абхазского Царства в период его расцвета: эта тема ожидает своих исследователей. Письменные источники, кроме непрочитанных афонских рукописей, не сохранились; но свидетельством высочайшего уровня этой культуры служат храмы и фрески той эпохи. Русская летопись сообщает, что в строительстве Софии Киевской участвовали греки и абхазы (обезы); но в самой Византии таких больших храмов в это время уже не строили, так что во главе стояли, видимо, абхазские мастера. Это убедительно подтверждается исследованиями Дениса Чачхалиа, который показал, что Киевская София выдержана в том же архитектурном каноне, что и незадолго до того построенный собор в Мокве, причем этот канон отличался как от византийского, так и от грузинского. Можно предполагать, что влияние Абхазии, переживавшей период духовного расцвета, на молодую христианскую Русь не ограничивалось помощью в строительстве храмов: эта тема, насколько нам известно, никем еще не поднималась.


12. Сложные отношения с картвелами.
Поскольку абхазы освободили от арабов территории с многочисленным картвелоязычным населением, то в Абхазо-Имеретинском Царстве возникли сложные отношения между двумя этносами. Следует учитывать, что в то время сами абхазы были могучим и многочисленным народом: именно тогда родилась поговорка, что “кошка может пройти от берега моря до Кавказского хребта по крышам домов, не разу не ступив на землю”. Борьба шла между абхазами и картлийцами за преобладание в Западной Грузии; в пользу картлийцев была языковая близость с населявшими ее народами, абхазскому доминированию способствовала общность исторической судьбы с ними. Если Абхазия и Западная Грузия веками находились в сфере греко-римского влияния, то Картли и Кахети принадлежали к персидско-иранскому миру. Уже при Геродоте внутренняя Иберия входила в девятнадцатую сатрапию Персии, тогда как Понтийское побережье было покрыто цепью греческих колоний; почти через тысячу лет мир между Юстинианом и Хосроем закрепляет Западную Грузию – Лазику за Византией, Восточную – за Персией. В сирийском изводе Птолемеевой “Географии”, составленном между 552 и 555 гг. н. э., сообщается:

“Грузия – местность в Армении, с языком, похожим на греческий; у них христианский царёк, который подчиняется персидскому царю” (Цит. по: Н. Я. Марр. Исторический очерк Грузинской Церкви).

Когда исторические материалы станут доступными, будет чрезвычайно важным проследить различие культурных влияний, шедших в Западную Грузию через Абхазию и Картли. Перелом в пользу влияния Картли начался в ХI веке, и это не может быть объяснено только приходом к власти в Абхазо-Имеретинском Царстве рода Багратидов через династический брак.


13. Хилиастический соблазн.
Для будущих исследователей необходимо выяснить, как было пережито абхазами, с одной стороны, и картлийцами, с другой, то апокалиптическое воодушевление, которое охватило Византию и Европу в предверии П тысячелетия христианской эры (в те времена, как, впрочем, и теперь, круглые даты имели огромную власть над умами людей). Возможно, несбывшиеся ожидания прихода Спасителя произвели определенный надлом в душах абхазских христиан, тогда как христиане Картли пережили кризис менее остро и сравнительно легко вышли из него, снизив уровень апокалиптических надежд до идеологии политического объединения “Рая Грузии”; именно в это время сложилась приземленная мессианская концепция Багратидов.

Духовное настроение, связанное с ожиданием Мессианского (“тысячелетнего”) царства (Откр. 20:6), часто называют “хилиазмом” или “милленаризмом” (от греч. ХИЛИА, hilia и лат. МИЛЛЕНИУМ, millenium: тысяча), вкладывая в это понятие заведомо негативный, даже иронический оттенок. Но при этом забывают, что хилиазм может быть двух диаметрально противоположных типов. В первом случае ожидание царства вызвано горячей любовью к Иисусу Христу, желанием видеть торжество Всевышнего не только на небе, но и на земле. Благоденствие без Бога, царство без Иисуса не имеют какой-либо ценности для верующей души. Второй вид хилиазма: стремление к земному счастью и могуществу как самоцели – вера становится лишь средством для ее достижения; нетрудно примириться с несостоявшимся Пришествием, если успех может быть достигнут другими способами.

Такой переход от действительной веры к использованию христианства как средства для решения политических задач произошел в правящих кругах Московского царства после несбывшихся ожиданий 1492 года (7000 лет от сотворения Адама). Все последующие века русское государство переживает трагические последствия этого духовного провала. Именно такое настроение привело к согласию народа построить земной рай без Бога (коммунизм); в конечном счете это может привести к согласию принять земной рай из рук антихриста. Не случайно крупнейший прообраз и предтеча антихриста – Сталин стал в России предметом рабского обожания, земным идолом для сотен миллионов душ: оболваненный народ, принесенный в жертву обычным имперским вожделениям, воспринимал их сквозь призму фантастических мечтаний о грядущем всемирном счастье.

Современная критика коммунизма за его практическую несостоятельность еще не избавляет от антихристова соблазна; действительное прегрешение коммунистов не в том, что они не смогли построить земной рай, а в том, что земной рай оказался для них дороже Бога. Антихристов соблазн как раз и заключается в использовании Имени Бога для своих эгоистически-корыстных целей, даже если этот эгоизм носит коллективный характер: классовый, национальный, даже общечеловеческий. Апокалиптические испытания для того и необходимы, чтобы открылись истинные помышления всех сердец, чтобы никакой обман или самообман стал уже невозможен. О тех, кто победил клеветника-дракона, сказано: “они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти” (Откр. 12:11).

Но не нужно думать, что принципиальный отказ от идеи земного царства непременно служит выражением искренней любви к Богу. Подобный отказ может быть продиктован малодушием, неверием в силу Творца или, хуже того, презрением ко всему материальному: это уже означает хулу на Божие творение, равнодушие к Божьему делу, отречение от матери-земли. Тот, кто заведомо считает землю обреченной на торжество зла, тем самым способствует победе этого зла. Отказываясь от своей ответственности перед Богом за хранение и возделывание земли, такой человек вольно или невольно отдает ее во власть антихриста.

Если поставить вопрос еще глубже, то суть вовсе не в различении небесного и земного, духовного и материального, вечного и временного: суть в том, что именно является для человека предельной целью и смыслом его существования. Мечта о потустороннем небесном блаженстве также может стать соблазном, уводящим человека от истинной цели бытия человека – уподобления Богу и личного общения с Ним. Речь не о том, что блаженства не будет, но о том, что это – не самое главное. Если цель человека – само блаженство (какой бы возвышенный характер оно ни носило), то он способен согласиться на подмену, если ему покажется, что это блаженство может быть получено из другого источника и другими средствами. Творческое преодоление принципа наслаждения во всех его формах – самый трудный шаг в развитии человека: он дается ценой величайших усилий, жертв и почти неизбежных страданий.

Этим требованием Творца к человеку о его восхождении на качественно новый уровень бытия обусловливается трагизм как индивидуальной жизни, так и всей человеческой истории. В конечном счете мы поймем, что более короткого, менее болезненного пути к достижению подлинного бытия не было и не могло быть. Все утопические фантазии о том, как можно было устроить жизнь человечества лучше, чем это сделал Творец, всегда связаны с определенным видом глупости: недостаточно глубоким пониманием природы самого человека. Доверие к Творцу заключается в признании того факта, что другого человека не дано; человек призван к постоянному возрастанию – но он может меняться только исходя из собственной природы и возможностей, заложенных в нем при сотворении. Иначе поступают утописты: если человек не соответствует их мечтам, то они пытаются заменить самого человека чем-то другим. Так попытка быть “добрее Бога” приводит к величайшему преступлению; пытаясь во что бы то ни стало сделать человека счастливым, приходят к тому, что уничтожают человека вообще.


14. Истина хилиазма.
Хилиастические надежды, хотя и не одобряемые из педагогических соображений церковной властью, подспудно сохранялись Церковью на протяжении всей ее истории. Так, св. Бонавентура, генерал ордена францисканцев с 1257 г., пророчествовал:

“Настанет еще время мира перед концом времен. В самом деле, когда, после великого разорения Церкви, антихрист будет уничтожен Михаилом, после этого великого поражения антихриста настанет предшествующее дню суда время такого мира и спокойствия, какого не бывало со дня сотворения мира и людей, время святости, сравнимой с той, какая была во времена апостолов, которые там встретятся. Действительно, тем, кто воспротивится антихристу, в изобилии будет дан Дух Святой. Суд произойдет после этого времени, когда же неизвестно” (Цит. по: Патрик де Лобье, стр. 36).

Учение о Мессианском царстве на земле не отвергнуто Церковью, но ею как бы забыто. Такое временное забвение было психологически оправдано: благодаря поддержке императоров Церковь уже торжествовала на земле. Историк Евсевий писал, что при виде почестей, которые императорский двор оказывал вчерашним исповедникам, гонимым за веру, многие подумали, что уже наступило то царство, о котором говорил Иоанн Богослов. Также и средневековые грузинские историки высказывали мысль, что после воцарения династии Багратидов уже началось Тысячелетнее царство, предсказанное Иоанном.

В качестве духовного противовеса в связи с опасностью обмирщения необходимы были не мечты о еще большем торжестве, но аскетический подвиг монашества, постоянно напоминавший о вечном, Божественном, нетварном, бесконечно превосходящем как землю, так и небо. Выразителем этого настроя стал блаженный Августин, который в молодости был манихеем, последователем учения, объявлявшего весь материальный мир творением “злого бога”. Приняв христианство, Августин все же сохранил дуалистический взгляд на историю: так, он противопоставляет “град Божий” и град “земной”, хотя град Божий строится на той же земле. Августин предложил толковать учение о Тысячелетнем царстве в том смысле, что оно уже наступило после воскресения Иисуса Христа: сатана связан, Церковь торжествует, души воскресают от греховной жизни, святые царствуют на земле. Хотя некоторая натянутость этой концепции была очевидной, она стала общепринятой по тем психологическим и педагогическим мотивам, о которых мы упомянули выше. Однако, в наше время, когда “торжество христианства” осталось лишь историческим воспоминанием, возрождение библейского и апостольского учения о Христовом царстве на земле может помочь христианам вернуть потерянную ими историческую инициативу, вдохнуть в их души энергию активного творчества, вселить надежду на грядущую победу Божьего дела на земле, как и на небе.

Знаменитый католический кардинал Ньюман, первоначально англиканский священник, в конце прошлого века проповедывал:

“Христос недвусмысленно призывает нас опасаться беспечной гордыни. Если правда, что когда христиане ждали Его, Он не приходил, так же верно, что когда Он придет по-настоящему, мир не будет ждать Его. Если верно, что христиане придумывали знаки Его пришествия тогда, когда их не было, так же верно, что мир не увидит знаков Его пришествия, когда они будут явлены… Верно, что часто в различные эпохи христиане ошибались, веря, что распознали пришествие Христоса. Но гораздо лучше тысячу раз поверить, что Он приходит, когда Он не пришел, чем один раз поверить, что Он не приходит, когда Он пришел. Такова разница между Писанием и миром: следуя Писанию, мы всегда будем ожидать Христа; следуя миру, мы не будем ждать Его никогда. Итак, Он придет однажды, рано или поздно. Люди мира сего смеются над отсутствием у нас сегодня рассудительности; но тот, у кого рассудительность отсутствует – восторжествует” (Цит. по: П. де Лобье, стр. 151-152).

Таким образом, возвращаясь к вопросу о причинах распада Абхазо-Имеретинского царства, мы можем за политической поверхностью событий увидеть религиозный раскол, связанный с двумя типами хилиазма. Багратиды постепенно вступили на путь профанации Божественного Откровения, перенеся энергию мессианских чаяний на строительство обычного национального государства или “малой империи”. Абхазский же народ не смог и не захотел принимать участие в этом замысле и тем более возглавлять его исполнение; народ, в глубинах души помнивший Адама, в порыве любви ко Христу сумел создать для Него царство, но, не дождавшись Его пришествия, смиренно ушел в историческую тень, ожидая нового призыва Всевышнего. Разумеется, подобные решения народной души редко осознаются на логическом уровне, но они выявляются в ходе реального исторического процесса. В результате спада религиозного энтузиазма, а вследствие этого – исторической активности абхазов, картлийцы одержали над ними верх в борьбе за преобладание в Западной Грузии; после этого Абхазия политически замыкается в своих этнических границах. Однако, эту борьбу за влияние еще долго продолжала Пицундская митрополия, о внутренней, духовной жизни которой нам еще предстоит много узнать из непрочитанных церковных архивов. До того, как Пицундская митрополия стала автокефальной, она входила в состав Константинопольского патриархата, в отличие от митрополии Мцхетской, принадлежавшей к Антиохийской кафедре.


15. О церковной юрисдикции земли Адама.
Знаменитое 28-е правило IV Вселенского (Халкидонского) собора, определяющее Константинополь как “новый Рим” и права его Епископа как второго после Римского, очерчивает границы Константинопольского Патриархата: “митрополиты областей Понтийской, Асийской, Фракийской, а также епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются… от престола святейшей Константинопольской церкви… Каждый митрополит вышеупомянутых областей, с епископами области, должны поставлять епархиальных епископов, как предписано Божественными Правилами. А самые митрополиты вышеупомянутых областей должны быть поставляемы, как сказано, Константинопольским архиепископом, по учинении согласного, по обычаю, избрания, и по представлению ему оного”. К Понтийскому округу были отнесены все народы Причерноморья, а также аланы (осетины); “россы” – к Фракийской области.

Начиная с середины XIII века, монголы включили Грузию в свою военную политику; так, в 1303 г. грузинские войска, преследуя мамлюков, вместе с монголами, вошли в Иерусалим. Последний подъем Пицундская митрополия пережила в период 1390-1460 г. г.: между нашествием Тамерлана, который разгромил Золотую Орду и вошел в Восточную Грузию – и вторжением в Западную Грузию и Абхазское княжество турок-османов. В этот период Пицундский митрополит именуется “Католикос Абхазский и Имеретинский”, т. к. под его властью оказывается Абхазия и вся Западная Грузия – Имеретия, Мингрелия, Гурия и Сванетия. После турецкого вторжения Абхазские Католикосы, сохраняя название “Пицундский”, переместились в Кутаиси, где влияние турок было не так сильно, как на побережье; раз в год Католикосы старались совершить паломничество в Пицунду. Замечательно, что на протяжении столетий Софийский храм не был разграблен; абхазы почитали его как великую святыню.

В 1793 г. Грузинская Церковь перешла в подчинение Российскому Синоду, который передал в ведение Мцхетского Католикоса церкви Западной Грузии; последний Католикос Пицундский Максим умер в изгнании в Киеве в 1795 г. Мцхетская митрополия была вскоре ликвидирована и заменена “грузинско-имеретинской синодальной конторой”. После русско-турецкой войны 1877 г. упраздняется Абхазская епархия, а 46 церквей Сухумского округа и 9 церквей Черноморского округа (от Веселого до Новороссийска) передаются в юрисдикцию тифлисской синодальной конторы. Однако, зависимость от Тифлиса была в значительной мере номинальной; в это время начинается быстрый рост Абхазской православной церкви, воспитавшей свою религиозную интеллигенцию и духовенство. Постановлением Российского Синода от 16 августа 1906 г. Сухумская епархия была преобразована во вполне “самостоятельную”, несмотря на резкие протесты грузинского Сухумского епископа Кириона. Согласно официальным данным, в это время в Сухумской епархии значилось: православных христиан 148.000, в т. ч. православных абхазов 55.000, абхазов-мусульман 12.000, храмов 130, монастырей 4, приходских школ 112 с числом учащихся 4.150 (Материалы Предсоборного Присутствия. Цит. по газ. “Русская Мысль”, 1996, №4115, спец. приложение). После февральской революции в России, собрание духовенства и верующих в мае 1917 г. объявило о создании автокефальной Абхазской церкви; известительные телеграммы были посланы в Москву и Тифлис (М. И. Тарнава. Краткий очерк истории Абхазской церкви.).

Интересные подробности о сложившейся ситуации приводит в своем дневнике (запись от 16/29 янв. 1918 г.) протоиерей Георгий Голубцов, настоятель Сухумского кафедрального собора с 1895 г.:

“Церковные дела в нашей епархии все больше и больше запутывались. Наша епархия имеет 125 приходов, которые по национальности распределяются так: 36 русских, 61 абхазский, в том числе 32 самурзаканских (самурзаканцы – это огрузиненные абхазцы, сами считающие себя абхазцами), 16 греческих, 4 мингрело-грузинских и 8 смешанных (русско-греческих и русско-мингрельских), и каждая народность предъявляет свои требования… Грузины, объявившие свою церковь автокефальною, все время домогаются разными путями присоединения к своей церкви абхазских приходов… Много было сказано грузинскими представителями сладких речей, на которые способны только грузины, о необходимости, в интересах абхазцев, церковного слияния с Грузией. Абхазцы терпеливо выслушивали все речи грузинских демосфенов, но от церковной унии с грузинами решительно отказались” (Российская Церковь в годы революции, стр. 122-123).

О политических событиях в Абхазии о. Георгий говорит в записи от 5/18 апреля 1918 г., после своего возвращения из поездки в Москву на Всероссийский Церковно-Поместный Собор:

“Сухум был занят большевиками без всякого кровопролития и до настоящего дня в нем царит полное спокойствие… Абхазцы довольны приходом большевиков, так как очень мало разбираясь в политических вопросах и будучи совершенно незнакомыми с программами разных политических партий, они видят в большевиках своих русских спасителей от грузинского гнета… Поживем – увидим!” (там же, стр. 267).

Альянс с коммунистами завершился почти полным грузинским поглощением Абхазии – высылка народа была предотвращена только скоропостижной смертью Сталина. Дальнейшие упорные попытки превратить Землю Адама в грузинскую провинцию достигли своего апогея в акте грузинской агрессии 1992 года.

Эта война по своему значению и масштабам справедливо воспринимается в Абхазии как Отечественная: решалась историческая судьба народа. В боях погибло 3% мужского населения, что для России, например, составило бы около 5 млн. чел. Война сопровождалась множеством духовных явлений и Божественных знамений, подлинность которых предстоит определить будущей законной церковной власти. Промыслительный характер носят сами даты начала и конца войны. Грузинские войска вторглись в Абхазию 14 августа 1992 г. в день православного праздника Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня, в тот же день был оккупирован Сухум. 27 сентября 1993 г. в день праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня Сухум был освобожден, а 30 сентября Абхазия была освобождена полностью – это был день святых великомучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии.

Пламенно отстаивая религиозную автономию личности и свободу вероисповедания, Иван Ильин говорит о самой сути современного кризиса Русской церкви:

"Масса ... впитавшая в себя атмосферу страха, угроз и казней, возросшая на лжи и симуляции, - становится в религиозном, моральном, культурном и политическом отношении черные - пребывает в духовном растлении и есть мнимая величина перед лицом Божиим... Насилующая власть есть тираническая власть над рабами, и будет однажды продана ими, свергнута и поругана, как это бывало в истории Рима и Византии.

Вот почему всякая церковь, чтобы жить и крепнуть, должна культивировать свободный и лично-самостоятельный религиозный опыт, воспитывая его в своих приверженцах и предоставляя такую же свободу своим противникам, как имеющим однажды в будущем свободно принять ее веру. Доброму хозяину нужны не разбитые, но цельные сосуды. Истинному пастырю необходимы души искренние, цельные, бесстрашные, свободные и сильные. А автономно и искренно неверующий ближе к религиозному прозрению, чем гонимый безбожник и преследуемый до ожесточения невер. Таков смысл религиозной автономии" /И.А.Ильин, стр. 79-80/.


16. Потерянные святыни.

В числе национальных реликвий Абхазии должна быть названа драгоценная панагия, нагрудный медальон абхазских князей и католикосов, который до 1917 г. находился в Санкт-Петербурге, в коллекции эмалей Звенигородского, а теперь попал в Тбилисский национальный музей. Медальон, изображающий Распятие с предстоящими фигурами, выполнен в технике перегородчатой эмали и по мнению такого знатока как Н. Кондаков, был изготовлен в Византии в конце IX – начале X века, когда после победы над иконоборчеством начался расцвет церковного искусства. Император Константин Порфирородный (913-959г. г.) писал, что в Византии эмалевые изделия ставились выше всех и употреблялись для украшения наиболее важных предметов культа. Медальон, о котором мы говорим, видимо, был приобретен или изготовлен по заказу абхазских царей; позже была отдельно изготовлена золотая оправа с надписью на греческом языке: “Христе, прославь кесаря, абхазского царя”. Титул “кесарь” носил Георгий II (1072-1089); при нем, видимо, и была сделана надпись, но сам медальон перешел к нему от целого ряда предшественников, начиная, вероятно, с Леона III (ум. в 957 г.). После распада Абхазского царства медальон стал нагрудной панагией Пицундских Католикосов.

Замечательные церковные предания связаны с чудотворным образом анакопийской иконы Божией Матери. В 736-738 годах войска арабского полководца Мервана-ибн-Мухаммеда с огнем и мечом прошли через всю Грузию, ворвались в Абхазию и дошли до Анакопии (Новый Афон). Картлийский царь Арчил с братом Мирианом, спасавшиеся от арабского преследования, нашли убежище у абхазского царя Леона. Утром перед боем, абхазский царь со спутниками поднялся на вершину, где лежал белый камень, на котором был изображен чудесным образом возникший лик Божьей Матери, и помолился покровительнице Абхазии. В тот день 3 тысячная абхазская армия нанесла сокрушительное поражение 40 тысячной арабской армии.

Есть предположение, что знаменитая икона Иверской Божьей матери списана с Нерукотворной Анакопийской иконы. Есть сведения и о другом камне с образом Божией Матери. “…В фундаментальном труде Леонида Кавелина “Абхазия и в ней Симоно-Кананитский монастырь” (Москва, 1898) говорится о находящемся на некотором расстоянии, не доходя до вершины горы Дыдрипш, дубе, под которым лежал большой камень с врезанным в него образом Божией Матери, и что на этот камень всякий присягающий обязан был положить какую-нибудь монету или что-либо металлическое” (цитируем по книге: Л. Х. Акаба. Исторические корни архаических ритуалов абхазов.).

[Балда]

И опять альтернативный взгляд православной Абхазии

Бог есть Любовь. Земля Адама. Очерк III.



1. Как его называют другие народы.
Если ШЬАШЪЫ (Шьяшвы)– действительно первое в истории имя “Бога в силах”, видимого Бога, то это имя должно найти свое отражение в религиозной лексике многих народов, также как и первое имя невидимого Бога АН. Однако, если имя АН легко узнаваемо, отличаясь лишь вариациями гласной, то с именем ШЬАШЪЫ, непроизносимом на любом языке, кроме абхазского, дело обстоит сложнее. Прежде всего надо рассмотреть возможные параллели на иврите. Можно построить близкие по звучанию выражения ША-ШВУА, где ША,c: префикс принадлежности, ШВУА; huwbc: клятва, т.е. ШАШВУА: Тот, кто клялся (Тот, чья клятва). “Клятва” здесь может означать и эдемский завет с Адамом и проклятие за его грех. Поскольку ША, hc: ягненок, кожа, то евр. ШАШВУА может означать также “Клявшийся на коже”, т.е. записавший слова завета на священной коже; вспомним абх. АНЦЪА (Анцва): Бог кожи. Если заменить ШВУА на ШУА, uwc: спасать, то евр. ШАШУА: Тот, Кто спасает – аналог имени ЙОШУА: Йахве спасает (в иврите принято передавать указания на Йахве с помощью одного слога ЙА, ЙЕ, ЙО); с именем ЙОШУА (греч. ИИСУС) сравним абх. ИАШЪАУА: Ему (ИА) подобный (АШЪА) человек (УА). Наконец, еще одна ассоциация ШАА: равный, одинаковый, подобный, т.е. ШАШАА: Тот, Кто равен (подобен).

Абазины (как, по-видимому, и убыхи) употребляли божественные имена АНЦЪА (Анцва)и ШЬАШЪЫ (Шьяшвы) в том же смысле и с тем же звучанием, что абхазы, в наибольшей степени, как мы полагаем, сохранившие первоначальное адамитское произношение. В адыгский язык ШЬАШЪЫ вошло в форме УАШО: нарицательное именование бога вообще (Ш.Д. Инал-Ипа). Если это сближение верно, то мы получаем исключительно важную цепочку: адамитское и абхазское ШЬАШЪЫ – адыгское УАШО – хаттское ВАШАВ – хурритское и хеттское ТЕШАБ – урартское ТЕЙШЕБА. Появление АВ или АБ связано с тем, что в соответствующих языках это означает “отец”, т. е. ТЕШАБ можно понять как ТЕШ-отец (не от этого ли ТЕШ происходит русское ОТЕЦ? ). Дальнейшая трансформация имени: хеттское ТЕШАБ – греч. ТЕОС и ДЗЕУС, ЗЕВС; индоиранское ДЬЯУШ и ДЬЯУШ-ПИТАР (общеиндоевропейское ПИТАР: отец, отсюда латинское ЮПИТЕР). Однако за этой цепочкой лингвистических трансформаций обнаруживаются следы крупнейшего религиозного переворота древности. Если у адыгов и хаттов УАШО или ВАШАВ мирно сменяют верховного Бога АН, которого просто забывают, а у латинян он сохраняет почетное место под именем ЯНУСА или ЯНА, то у хурритов, а вслед за ними – у хеттов, греков, урарту вклинивается характерный сюжет последовательного “свержения” богов: АНУ– КУМАРБИ– ТЕШУБ; УРАН– КРОН– ЗЕВС. Первого из богов “оскопляет” и низвергает сын, которого, в свою очередь, свергает следующее поколение. Этот сюжет приоткрывает завесу над какими-то важными событиями начальной истории человечества: в последующих главах нам еще предстоит коснуться таких библейских фигур, как Тувалкаин, Хам, Нимрод.

Потомки Каина известны из Библии как первые металлурги: ТУВАЛ-КАИН (рим. ВУЛКАН, Vulcanus) – потомок Каина в пятом колене, отмечен как “шлифующий и кующий всякую медь и железо” (Быт. 4:22). Библ. ТУВАЛ можно связать с абх. АБЛРА: сжечь в углублении – прямое указание на кузню. Термин появляется в абх. проклятии ШЬАШЪЫ У)ЕИБЛААИТ: чтобы ШЬАШЪЫ сжег тебя в углублении; близко по смыслу АРЪАРА: расплавлять, откуда ЪЖЪЛА или ЪАЖЪЫЛ: м.б. родоначальник плавителей; с ТАБАЛ совпадает также абх. топоним ТЦАБАЛ (ЦАБАЛ). У ассирийцев оружейная сталь: ХУБАЛ-КИНУ (т.е. ТУБАЛ-КАИН); греки же называли ее адамас (adamaV ): указание на связь с Адамом, отсюда же греч. АДАМАНТ: алмаз; на гипотетическом адамитском языке АДАМАНТ должно означать: принадлежащий Адаму Божию. Связь древней металлургии с родом Каина отражена также в хетт. КУАННА, греч. КИАНОС (khanoV): медь.


2. Вокруг металлургических ценностей.
Н.Я. Марр пишет: “Создатели металлургических ценностей.... группируются в определенной области яфетического мира, носят хорошо определенные яфетические названия, как то не только ТУБАЛЫ и КАИНЫ (или КАЙНИТЫ), но и халибы и др., в их числе МОСОХИ или МЕСХИ”. Напомним, что мы разделяем позицию Марра при условии замены термина “яфетический” на “адамитский” – очевидно, что в своих лингвистических “раскопках” он углубился в более ранние, дояфетические времена, в предпотопную эпоху. Н.Я. Марр приводит следующую квалификацию “яфетической” языковой семьи: “Первая ветвь – звуки шипяще-свистящие (сибилянты) – делятся на две группы: картскую (грузинский) и тубал-кайнскую (лазский – он же чанский и сванский – мингрельский, в древности иверийский). Вторая ветвь – придыхательные (спирантные), в нее входят три группы: абхазо-адыгская; лезгинская (аварский и др.); чеченская (включая ингушский)”. Хотя у Н.Я. Марра обнаружено много ошибок и слишком смелых гипотез, но эта классификация, как и его выделение яфетической языковой семьи, остаются, в основном, не опровергнутыми.

Он, в частности, подчеркивает особую мифологическую роль железа: “Само НЕБО в представлении яфетидов является ЖЕЛЕЗОМ, и яфетическое слово “железо”, при том определенной тубал– каинской (впоследствии иверо-чанской, в более близкие к нам эпохи и ныне мингрело-лазской) формы или формы Ш-группы, успела отложиться в языках Армении... в значении НЕБА” (Н.Я. Марр, стр.103,104). Дополняя соображения Н.Я. Марра, мы должны сказать, опираясь на приведенные выше исследования абхазского кузнечного мифа (В.Г. Ардзинба), что речь должна идти не об одной, но о двух начальных культурах железа, в каком-то смысле противостоящих друг другу.

Для предпотопных потомков Сифа (будем условно называть их протоадыгами, в знак того, что в этой ветви адамитов сохранялся культ праотца АДЫ) железо было прежде всего великой святыней. Его связь с небом объяснялась тем, что первые металлы, с которыми человек имел дело, были самородное золото и метеоритное железо (абх. “пули АФЫ”), причем железо в древности ценилось неизмеримо больше. Вероятно, послепотопные сыны ИАФЕТА, оставаясь жить на земле предков, сохранили традиции сифитов-протоадыгов: поэтому они и стали известны грекам как первые металлурги: ХАБИЛЫ. Это название может происходить как от каинитского ТУВАЛ (ХУБАЛ), так и от АВЕЛЬ (ХЭБЭЛ), почитаемого яфетидами, а производимое ими железо – АДАМАС. Сохранившийся до нашего времени абхазский кузнечный культ рассматривает священные предметы из железа как проявления АНЫХИ – Божественной Энергии, Божественного Присутствия на земле.

Отношение каинитов к металлу было принципиально другим: эти достижения вызывали не священное благоговение перед Всевышним, но чувство гордости своим всемогуществом. В абхазском эпосе влияние каинитов проявляется в образе гордеца АБРСКИЛА, который ради богатырского тщеславия извлекает молнию, рассекая саблей облака – он хотел уподобиться этим Всевышнему. Но тот же Абрскил, защищая родную землю – истребляет рыжеволосых (дурная примета у абхазов), сероглазых, которые могут сглазить, напустить порчу – в этом можно видеть отголосок предания о борьбе с каинитами, физически слабыми, но обладавшими магическими способностями. Абх. АКАН: веснушки – перекликается с именем КАИН (рыжеволосые, как правило, имеют много веснушек), сюда же, как мы уже указывали, вероятно, восходит название племени АЦАН – карликов, колдунов, и, в некоторых вариантах предания, кузнецов. Всевышний АНЦЪА запретил АБРСКИЛУ уничтожать рыжеволосых: замечательное совпадение с Быт. 4:15 – “и сделал Господь Каину знак, чтобы не убил его всякий, кто встретит его”. В связи с этим, возможно, появилось древнее абх. выражение КАН БЗИОУП (хороший КАН): сохранить вид, сохранить моложавость. Другой отголосок предания о табуирующем знаке, охранявшем Каина – древнегрузинское представление о НАЦИЛИАНИ: избранных людях, наделенных священными божественными знаками. Знаки обычно находились в скрытом месте – под лопатками или на бедрах; культ НАЦИЛИАНИ нашел отражение в приобщении детей (а также особо – царей и князей) к астральным божествам. Варианты мифа сообщают, что знак был как-то связан с огнем – или он был светящимся, или изображал свечу, солнце и т.п. На Ближнем Востоке сохранилось также предание о способе закалки ДАМАССКОЙ (вероятно, от АДАМАС) стали – в крови или моче рыжего мальчика – параллель с абхазским мифом о “рыжеволосых”.


3. Образ Прометея.
Духовная борьба древних людей: за или против каинитской идеологии отразилась в образе Прометея – похитителя небесного огня. Видимо, здесь речь шла не об огне племенного костра или домашнего очага, известном с раннего палеолита, но именно о священном или магическом кузнечном огне для обработки и выплавки металлов. Армянская мифология различает священный, небесный огонь от молнии – и огонь ХУР: низменный, даже греховный, полученный путем высекания из кремня. Само происхождение образа Прометея остается неясным: в этом образе соединены черты нартского героя САСРЫКВЫ, отнимающего огонь у похитителя великана, и абхазского АБРСКИЛА, который прикован к скале в наказание за свое богоборчество. Образ ПРОМЕТЕЯ становится своего рода апофеозом каинитской идеологии – вероятно, каинитскими жрецами этот образ и был создан. Самый древний вариант мифа о Прометее, видимо, надо искать в чечено-ингушском варианте нартского эпоса: герой ПХАРМАТ (чеч.- инг. ПХЬЯР: кузнец) на богатырском коне достигает вершины г. Казбек и похищает головешку из очага СЕЛЫ, бога грозы и молний. Прикованный за это к г. Казбек, ПХАРМАТ страдает не только от ИДЫ, царицы птиц, но и от холода вечных снегов и льдов, собранных СЕЛОЙ со всех горных вершин и ущелий. Здесь можно видеть также отголосок (а, может быть, и первоисточник) иранского мифа о вечной борьбе огня со льдом. Грузинский аналог ПХАРМАТА-АМИРАНИ (АМРАН), восходящий к сванскому (или к лакскому, где появляется имя Амир) эпосу, похищает у бога – громовержца небесную деву КАМАР, олицетворяющую небесный огонь.

В адыгском варианте патриарх (тхамада) нартов НАСРЕН-ЖАЧЕ, напротив, борется с похитителем огня у нартов – богом зла ПАКО. Правда, образ двоится: герой пытается незаконно проникнуть в тайны верховного бога ТХА – в некоторых версиях его приковал к горе сам ТХА, в других – ПАКО. Освободил патриарха и вернул похищенный огонь нарт БАТРАДЗ.

Греческий ПРОМЕТЕЙ – хтоничесикй, доахейский бог, сын титана ИАПЕТА. Греки, с глубокой древности связанные с Кавказом, видимо, заимствовали миф в его вайнахском варианте, заменив непонятное ПХАРМАТ на греч. ПРОМЕТЕЙ мыслящий прежде, предвидящий. Именно греки сделали этот миф, как, в прочем, и многое другое, достоянием мировой культуры. Глубокий знаток древних легенд Эсхил в своей трагедии “Прометей” вкладывает в уста героя слова:


Я всесожженьям смертных научил
И знаменьям глубоким, сокровенным ,
Являемым в пылающем огне.


Прометей находится в сложных отношениях с ГЕФЕСТОМ , богом огня и кузнечного дела. Гефест хром на обе ноги, безобразен, но в жены себе взял богиню любви Афродиту. Для колхидского (!) царя он вырыл четыре волшебных источника, текущих из под виноградной лозы: воды, молока, масла и вина. Он кует оружие и щит герою Ахиллу, делает медных быков для царя ЭЙЕТА (!). Вергилий описывает подземную кузницу Гефеста грандиозных размеров, где куются молнии Зевса. Против своей воли, по приказу Зевса, Гефест приковал Прометея к горам Кавказа. Отмечается, что культ Прометея более древний, чем культ Гефеста. Поскольку в связи с Гефестом постоянно упоминается Колхида, а римские легенды называют его ВУЛКАНОМ, это дает основания отождествить его с библейским ТУВАЛ-КАИНОМ.

Согласно Эсхилу, Прометей увидел, что человек по сравнению с животными “беспомощен, наг, не обут, без ложа и без оружия”; чтобы помочь ему, он крадет искусство огня у олимпийского кузнеца ГЕФЕСТА, искусство шитья одежд – у Афины. Прометей наделил разумом слепых, жалких людей, живших как муравьи в пещерах, научил их строить дома, корабли, шить одежду, считать, читать и писать, различать времена года и т.д.

Во всем этом можно усмотреть самое древнее проявление духа самозванства, присвоения себе чужих достижений: вся монотеистическая традиция утверждает, что подобным учителем человечества был патриарх ЕНОХ. Следы этого предания сохранились и у Эсхила: единственное, чего не смог Прометей – это научить людей правилам совместной жизни; стыд и правду вложил в людей не он, а ГЕРМЕС, которого древняя традиция отождествляет с ЕНОХОМ. Но каинитские обвинения в адрес Творца, перенесенные, правда, на Зевса, продолжаются: Бог, якобы, не захотел заниматься исправлением и совершенствованием людей, а решил уничтожить их потопом. Восстановление нового человеческого рода приписывается тому же Прометею, а не патриарху НОЮ: якобы, именно сын Прометея ДЕВКАЛИОН, спасшийся от потопа, создает людей бросая за спину камни. Достойно внимания это упоминание о “камнях”: намек на адамитское “таинство камня”, таинство инициации, сотворения человека из преадамитов. Каиниты, как потомки Адама, должны были владеть этим таинством, но, потеряв Божественное благословение, превратили его в магический обряд, связанный, скорее всего, с огнем и кузнечным делом. Каинитские жрецы (кто-то из них тоже, вероятно, спасся от потопа) “создавали” людей, частично обладавших адамитской творческой силой, но проникнутых атеистическим, богоборческим духом. Несомненно, что этот дух имеет значительное влияние в современной цивилизации, одновременно творческой и атеистической по существу. Известен язвительный ответ математика и астронома Лапласа на вопрос Наполеона, верит ли он в Бога: “Сир, я в этой гипотезе не нуждался”. На вопросе о природе атеизма стоит остановиться подробней.

Прежде всего необходимо сказать, что сомнение в бытии Бога, вызванное возросшими требованиями ума и сердца, по сути своей не является антирелигиозным актом, но служит необходимым этапом на пути религиозного взросления. Эту мысль со всей свойственной ему энергией высказывает Иван Ильин:

"Религиозное сомнение само по себе не есть соблазн и совсем не предвещает конца религии... Сомнение отдаляет религиозное детство и, может быть, религиозное отрочество от зрелой поры, от веры мужественной, крепкой и окончательной. Оно не соблазн, а горнило, не конец религии, а обновление и углубление. Отмахиваться от него значит нарочито длить своя детскую беспомощность, т.е. умалять силу веры и победу религии... Чтобы его преодолеть, надо в нем побывать; не преодолевший его сохраняет уязвимые места своей религиозности, которые могут раскрыться в труднейший час жизни и привести его к духовному крушению".

Искреннее сомнение, движимое жаждой неподдельной достоверности в самом главном для человеке вопросе, становится конструктивным и созидательным действием:

"'В религиозном сомнении человек уже одержим тем самым Предметом, в котором он сомневается и о котором все еще не решается сказать - ни "да", ни "нет". Эта одержимость сама по себе до наступления религиозной очевидности и без нее - религиозное событие: это есть подлинный и драгоценный духовный опыт, он строит личный дух и определяет судьбу его носителя. В религиозном сомнении человек приобретает некий спектр жизни и бытия. Это сомнение столь подлинно и интенсивно, что сомневающийся дух находит в нем подлинную сердцевину своей жизни: свою духовную любовь и свою духовную воли" /И.А.Ильин, стр. 192, 197/.


4. Почему так трудно верить в Бога?
Среди создателей современной культуры было множество одаренных и благородных людей, которые отвергли как преступные внушения преисподних сил, так и лукавые нашептывания “князя господствующего в воздухе”, но при этом попали во власть скептического, недоверчивого настроения, замкнутого на материальном мире и на человеке с его приземленными текущими проблемами. При этом теряется из виду вся перспектива человеческого развития, картина жизни замыкается в узкий промежуток между рождением и смертью и никакие реальности духовного мира не принимаются всерьез. Одним из самых подходящих занятий при таком настроении становится ироническая критика Творца, хотя и “несуществующего”, за нелогичность, непоследовательность и безрезультатность Его планов и действий. Нелепость бытия служит, таким образом, доказательством того, что никакого Творца нет; при этом автор критики неосознанно подразумевает, что на месте Творца он бы все сделал лучше – нам, однако, неизвестен ни один случай, когда эта мысль была бы продумана всерьез и до конца.

Поскольку наша книга посвящена “земле Адама”, то нам кажется уместным привести здесь некоторые размышления одного из лучших сынов этой земли, впавшего однажды в подобное настроение и со свойственным ему тонким психологизмом посвятившего в него своих читателей. С этой целью приведем достаточно обширную выдержку из всемирно известного романа Фазиля Искандера “Сандро из Чегема”:

“В этот еще свежий зной, в этот тихий однообразный шелест папоротников словно так и видишь Творца, который сотворил эту Землю с ее упрощенной растительностью и таким же упрощенным и потому, в конце концов, ошибочным представлением о конечной судьбе ее будущих обитателей, так и видишь Творца, который пробирается по таким же папоротникам вон к тому зеленому холму, с которого он, надо полагать, надеется спланировать в мировое пространство.

Но есть что-то странное в походке Творца, да и к холму этому он почему-то не прямо срезает, а как-то по касательной двигается: то ли к холму, то ли мимо проходит...

А-а, доходит до нас, это он пытается обмануть назревающую за его спиной догадку о его бегстве, боится, что вот-вот за его спиной прорвется вопль оставленного мира, недоработанного замысла:

- Как?! И это все?!

- Да нет, я еще пока не ухожу, – как бы говорит на всякий случай его походка, – я еще внесу немало усовершенствований...

И вот он идет, улыбаясь рассеянной улыбкой неудачника, и крылья его вяло волочатся за его спиной. Кстати, рассеянная улыбка неудачника призвана именно рассеять у окружающих впечатление о его неудачах. Она, эта улыбка, говорит: “А стоит ли так пристально присматриваться к моим неудачам? Давайте рассеем их на протяжении всей моей жизни в виде цепочки островов с общепринятыми масштабами: на 1000 подлецов один человек”...

Творец наш идет себе, улыбаясь рассеяной улыбкой неудачника, крылья его вяло волочатся за спиной, словно поглаживая кучерявые вершины папоротниковых кустов, которые, сбросив с себя эти вяло проволочившиеся крылья, каждый раз сердито распрямляются. Кстати, вот так же вот в будущем, через каких-нибудь миллионы лет , детская головенка будет сбрасывать руку родителя , собирающегося в кабак и по этому поводу рефлексирующего и с чувством тайной вины треплющего по голове своего малыша, одновременно выбирая удобный миг, чтобы улизнуть из дому, и она, эта детская головенка, понимая, что тут уже ничего не поможет, отец все равно уйдет, сердито стряхивает его руку: “Ну и иди !”

Но все это детали далекого будущего, и Творец наш, естественно, не подозревая обо всем этом, движется к своему холму все той же уклончивой походкой. Но теперь в его замедленной уклончивости мы замечаем не только желание скрыть свое дезертирство (первое в мире), но отчасти в его походке сквозит и трогательная человеческая надежда: а вдруг еще что-нибудь успеет, придумает, покамест добредет до своего холма.

Но ничего не придумывается, да и не может придуматься, потому что дело сделано, Земля заверчена, и каждый миг ее существования бесконечно осложнил бы его расчеты, потому что каждый миг порождает новое соотношение вещей и каждая конечная картина никогда не будет конечной картиной, потому что даже мгновенья, которое уйдет на ее осознание, будет достаточно, чтобы последние сведения стали предпоследними...Ведь не скажешь жизни, истории и еще чему-то там, что мчится, омывая нас и смывая с нас все: надежды, мысли, а потом и самую плоть до самого скелета,– ведь не скажешь всему этому: “Стой! Куда прешь?! Земля закрыта на переучет идей!”

Вот почему он уходит к своему холму такой неуверенной, такой интеллигентной походкой, и на всей его фигуре печать самых худших предчувствий(будущих, конечно), стыдливо сбалансированная еще более будущей русской надеждой: Авось как-нибудь обойдется...(Фазиль Искандер, стр. 406-408).


5. Немного поспорим с Искандером.
Велика все-таки, сила художника!
Пока трудолюбивая мысль связывает концы с концами, да еще проверяет на прочность каждую нитку, или строит здание, тщательно подгоняя один камень к другому, легкокрылая эмоция, мимолетный образ, нисколько не заботясь о скучной логике, выпархивает из головы художника и так же беззаботно поселяется в сердце читателя или зрителя. И вот так, на скорую руку свитое в сердце гнездо оказывается порой более живучим и долговечным, чем тяжеловесные построения разума. Грустно вздохнув о нашей неспособности состязаться с Мастером на его же поле, прибегнем все к той же логике, которая хотя и не в чести в повседневной жизни, но без которой, что ни говори, ни дом не построишь, ни детей не воспитаешь, ни книжку не напишешь.

И первое, что нас удивляет в рассуждениях столь дорогого нам человека: предъявляя претензии к Творцу по поводу папоротников, он почему-то забывает, что главным делом и главной заботой Творца служат вовсе не папоротники, а сам Фазиль Искандер с тончайшими движениями его души, с его жизненной драмой, с его мучительными усилиями выбраться из тупика скептических мыслей. И вот тут мы никак не можем согласиться с уважаемым Фазилем, что Творец оказался неудачником; Бог с ними, с папоротниками, но один такой успех оказывается важнее целых зарослей даже и вполне удачной, совсем неоднообразной и очень сложной растительности. А то, что на тысячу подлецов один человек, то это, во-первых, не так уж мало, а во-вторых, каждый подлец тоже немножко человек, а для кого-то близкого совсем даже и не плохой человек! Здесь так и просится на язык, что каждый честный человек, хоть иногда, хоть раз в жизни, но бывает немножко подлецом – даже вот и святейший апостол Петр. Ну представим себе, что на тысячу честнейших людей приходился бы только один подлец – да его нарасхват приглашали бы на все застолья как драгоценную диковинку. А если бы вообще все люди оказались идеальными, честнейшими и совершенными с самого начала! Впрочем, с какого начала? С начала нашей эры или с каменного века? Со школьной скамьи или с первых слов, или со дня появления на свет? Или, может быть, с того сокровенного момента, когда две родительские клетки образовали таинственную завязь, из которой потом непостижимым образом вырастают писатели и их критики? Если мы представим себе, что все было создано идеальным и законченным с самого начала, то не понадобилось бы никакой истории, никакой борьбы, никакого томления по недостижимому пока совершенству. Но само это томление откуда-то взялось же в нас, столь несовершенных и ограниченных, с больным телом и страдающей душой.

И если бы апостол Петр никогда не предавал Учителя, то разве чем-то не обеднела его вечная душа, если бы из нее ушла память о драгоценном, хоть и горьком, миге раскаяния. Наш непревзойденный оппонент, конечно, не упустит нашу оплошность и скажет: Ага, и вы вступили в мир русских пословиц: не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься! На это мы ответим, что вовсе не оправдываем ни предательства, ни любой другой грех, но мы оправдываем Творца (это оправдание нужно не столько Ему, сколько нам), Который сотворил человека, способного грешить или не грешить, способного быть подлецом или быть честным, способного исправлять свои ошибки или продолжать доказывать правоту своей неправды.

Нам, конечно, трудно посмотреть на мир глазами Творца и хоть немного вникнуть в Его проблемы, которые мы для Него с такой щедростью создаем. Но у нас все же есть дети, которые столь же неутомимо создают для нас проблемы, как мы для своего Творца. И положа руку на сердце, скажем: неужели мы были бы счастливы, если бы наши дети всегда, без малейшего исключения были правильными и безупречными и всегда хотели бы и делали только то, что хотим и ждем от них мы? С другой стороны, хорошо ли было бы для наших детей, если бы мы немедленно исполняли всякое их желание? Тогда из них выросли бы не только подлецы, но люди, не способные вообще ни к чему стремиться и ничего исправлять. И если малыш сердится на отца за то, что тот уходит в кабак, то ведь он точно так же сердится, когда отец запирается в кабинете, чтобы писать книжку, или уходит в союз писателей, чтобы эту книжку обсуждать.

Надо признать, что наш оппонент все-таки делает попытку войти в заботы Творца, но делает это, на наш взгляд, не очень удачно. По его мнению, Творец не в состоянии справиться с гераклитовой проблемой: какая может быть истина и как внести в жизнь что-то разумное, если все течет, все изменяется и нельзя дважды вступить в одну и ту же реку? Конечно, мы могли бы уйти от ответа, сказав: если мы чего-то не понимаем, то это еще не значит, что это невозможно. В конце концов Творец, создавший само время с его прошлым, настоящим и будущим, как-нибудь справится с этой проблемой, тем более что для своего времени неплохо с ней справился и Гераклит. Если Бог и создал камень, который Он Сам не в состоянии поднять – то это человек, особенно такой мудрый как Искандер; надеемся, впрочем, что и этот камень Он поднимет и сумеет разобраться даже со всеми нами. Но мы с нашим собеседником Фазилем уже не в том возрасте, чтобы удовлетворяться такими, хотя и справедливыми, сентенциями, указывающими на нашу ограниченность. Так вот, даже и в нашей ограниченности будет неверно утверждать, что прошлое – это то, чего уже нет, а будущее – это то, чего еще нет. На самом деле, прошлое для нас отчасти тоже есть – благодаря чудесному дару памяти; будущее тоже отчасти есть уже сейчас – благодаря способности предвидения. Так что даже мы отчасти способны оценивать прошлое, исправлять настоящее и разумно планировать будущее: конечно, у нас, в отличие от Бога, все “отчасти”.

Кстати, возникает впечатление, что многоопытный Мастер на этот раз ошибся и Творца с кем-то перепутал. Мы привели основные библейские образы Бога и ни в одном из них не находим, например, крыльев. Может быть, уроженец Чегема, погружаясь мистической памятью и художественным воображением в далекое прошлое своих родных эдемских холмов, увидел не Творца, но одного из тех ангелов, которые упорно занимаются не своим делом и поэтому действительно оказываются хроническими неудачниками. Меткое указание художника на “неуверенность и интеллигентную походку” позволяет думать, что он принял за Творца того ангела – скептика, который с самого начала был недоволен самой идеей сотворения человека и все время пытается переделать мир по-своему, “лучше и справедливее”, чем это сделал настоящий Творец. Конечно, каждый волен выбирать себе друзей, но нам все же кажется, что это не совсем подходящая компания для Искандера, с его подлинно адамитской творческой мощью, с его реализмом и человечностью, с его чуткой совестью и кровной привязанностью к родной земле.

И нам, более чем кому-либо, понятно благородное нетерпение Фазиля, который не хочет мириться с болезненным состоянием мира, в котором все еще господствует смерть, “смывая с нас все: надежды, мысли и самую плоть до самого скелета”. Если это действительно так и если нет бессмертия души и воскресения тела, если мир не идет к тому, чтобы стать Божьим царством, то мы поневоле присоединились бы к столь горькой оценке Фазиля о неудаче творения. Как говорил еще апостол Павел, “если мы только в этой жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков” (1Кор. 15:19). Добавим от себя: сколь же несчастен человек, который не надеется на Христа даже в этой жизни. И сколь же велика адамитская сила духа, разбуженная в человеке Творцом, если даже при таком безнадежно-унылом состоянии ума он сохраняет в себе лучшие человеческие стремления и чувства, с такой щедростью излитые на весь мир в бессмертных творениях Фазиля Искандера: “Стоянка Человека”, “Созвездие Козлотура”, “Сандро из Чегема”. Но за нежеланием поверить в Творца нередко скрывается какая-то глубокая и затаенная личная обида, оскорбленная гордость. Каждый из нас порой накапливает подобные обиды и затем предъявляет за них высший счет обществу, миру, бытию в целом или даже Самому Богу.

Завершая наше несколько затянувшееся отступление, скажем несколько слов и в защиту не совсем справедливо задетого папоротника. Во-первых, это один из самых ранних опытов Творца, одно из самых древнейших растений, современник молодого и совсем незрелого мира, в котором еще даже не было динозавров. Как один из первых набросков, он, может быть, не так уж и плох: дивные каштаны и кедры появятся позже, но ведь не все сразу – и не будь в свое время папоротника, не появилось бы и все последующее.

Наконец, когда Фазиль в окружении друзей будет потягивать из хрустального бокала молодое красное вино “амачар”, мы позволим себе почтительно напомнить ему, что это вино процежено через все тот же скромный непритязательный папоротник.

6. Назойливый хриплый голос.

С сожалением завершая наш заочный спор со столь благородным оппонентом, мы вынуждены перейти к оппонентам менее благородным, ибо все резче и настойчивей звучит их назойливый, хриплый голос.

Если для людей с пантеистическим мировосприятием идея творения непонятна, то для пророков “Абсолютной Революции” эта идея глубоко ненавистна. Уже упоминавшийся А.Г. Дугин от имени всей своей традиции бросает открытый вызов:

“Идеология Творец-Творение или креационизм во всех своих формах и вариациях всегда противоположна гностическому подходу “полярно-райской” идеологии, которой тематика Творения или несовпадение Творца и Твари вообще чужда. Собственно, между этими двумя типами мировоззрения и проходит основная линия идеологической борьбы в истории... Как предельная форма – антиклерикализм гнозиса и концепция Злого Творца, Злого Демиурга. Концепция Злого Демиурга основывается на том, что, если факт разделения на Творца и Творение по тем или иным причинам нельзя более не признавать, от этого ни Творец, ни Творение не становятся духовно позитивными, а значит, и сам этот Творец никто иной, как Злостный Узурпатор, а Творение ничто иное, как злая, временная иллюзия, завеса над Раем” (А. Дугин, стр. 88-89).


7. Под видом ненависти к евреям - ненависть к адамическому человечеству.
Носители “полярно-райской” (в нашем понимании – антихристовой) идеологии объявляют, таким образом, беспощадную войну верующим сынам Адама – за то, что они продолжают верить в Бога, Который Адама сотворил. Запредельная, метафизическая ненависть к евреям оказывается, по существу, выражением ненависти преисподней к “еврейскому Богу”, т.е. к Яхве, к Иисусу в Его Божественной природе. Водораздел, однако, не проходит между религиями и народами: он проходит внутри религий и народов. Дух Абсолютной Революции находит себя и в манихейских традициях христианского общества, и в неоплатонизме иудейской каббалистики, и в некоторых формах шиитского эсхатологического культа “скрытого Имама”.

“Обе идеологические позиции – продолжает А. Дугин – “Творец-Творение” и “Рай-Полюс” часто сосуществуют в рамках одного и того же Общества, в рамках одной и той же политической системы. Однако это никоим образом не отменяет гигантского различия, существующего между ними. Эти идеологические типы непримиримы, как огонь и вода, как свет и тьма, и именно между ними происходят такие жестокие схватки (альбигойский крестовый поход, фатимидский халифат, войны гвельфов и гиббелинов, французская революция и т.д.), которые немыслимы между представителями разных традиций, разных религий и разных политических систем” (там же, стр. 92).

Но более всего ненавистен для “сверхчеловеков” сам человек, духовный потомок Адама. Праотец Адам изображается ими в виде злобной карикатуры: как ожившая кукла, как метафизический робот, как прототип Голема – фантастического чудовища средневековой кабалистики.

“Идея Голема имеет универсальную значимость, и ее изучение может дать нам ключи к пониманию некоторых фундаментальных основ монотеизма и креационизма, – пишет все тот же автор. Центральность онтологической позиции Адама в монотеизме авраамического типа очевидна. Концепция “Голема” – это в первую очередь концепция “грубой формы”, оживляемой чем-то сущностно внешним по отношению к ней самой, чем-то приходящим со стороны и уходящим снова. И в этом смысле “големичность” Адама – это синоним его “земной природы”, его происхождения “из праха”, его подчеркнутой и сугубой тварности” (там же, стр. 252).

Нет ничего более трудного для постижения, чем основополагающий библейский догмат творения! И немногие постигают его! Метафизическая ярость Дугина и ему подобных питается глубинным сознанием своей религиозной ущербности. Между тем, ни в каком человеке на самом деле подобной ущербности нет: есть лишь страх и нежелание сделать решающий шаг, совершить онтологический поступок - акт веры, абсолютно свободный и в каком-то смысле безумный.. Здесь необходимо поверить в то, что человек абсолютно не способен ни помыслить, ни вообразить: в то, что свобода может быть сотворенной. Между тем, творение, не обладающее свободой, вообще не есть творение, но лишь продолжение или эманация своего творца. Вся суть именно в том, что Бог сотворяет независимое от Себя бытие в лице человека, наделяя его той свободой, которой обладает изначально только он Сам. Сотворенный Богом свободный человек совсем не похож на механическую куклу. Он похож на Самого Бога. Вот как пишет об этом Виктор Аксючиц:

"Человек свободен как никто в тварном мире. Его свобода простирается до свободы отказа от своего назначения и принятия небытия. Бремя свободы обрекает человека на трагическое одиночество в мироздании. Вся тварь спасается страдательно и зависит от человеческого выбора. Но даже на Бога не может человек переложить свой выбор: предвидение Божие не означает предопределения человеческой судьбы. Все, что творчески совершается человеком - впервые привносится в мир, и эта новизна определяет сущность всего мироздания. Какое трагическое и тягчайшее бремя - быть свободным как Бог! И какая беспредельная ответственность!" /В.Аксючиц, стр. 255/.

Если мы не можем постичь, как Бог сотворил свободу, то мы можем догадываться о том, как много для него означает факт существования этой свободы.

Библейско-христианская традиция исходит из того, что в силу своей бесконечной любви Всевышний умалил, “сократил” Самого Себя, сотворив рядом с Собой мир и предоставив ему право и необходимые силы для самостоятельного существования. Себе Он оставил лишь надежду на то, что в лице человека этот мир по собственной воле придет к своему Создателю. В этом смысле присутствие Бога на земле всецело обусловлено существованием Адамова рода. Враг понимает это и устами своих пророков возглашает: “Много стало людей. Слишком много стало людей” (Ф. Ницше). Развивая эту мысль, А. Дугин, со всей серьезностью призывающий к ядерному терроризму, дает понять, что уничтожение Адамова рода или, по крайней мере, резкое сокращение числа ненужных людей, будет равносильно уничтожению Самого ненавистного Творца или, по крайней мере, изгнанию Его с нашей земли:

“Многие версии талмудических легенд неизбежно оканчиваются катастрофой, фатальной не только для самого Голема, но, что гораздо важнее, для его создателя (Создателя! – авт.). Если продолжать развивать параллель между творением Адама Богом и конструированием Големов раввинами, не будет ли гибель раввина под обломками рухнувшего глинянного гиганта (Адам: “человек из глины”! – авт.), выросшего до неимоверных пропорций, аналогом “Смерти Бога”, в отношении которой Ницше уточнял: “Бог умер. Мы убили его. Вы и я”. И сам рост Голема, не напоминает ли он демографический рост населения, действительно сопровождающийся, в той или иной степени, непременной “атеизацией”? (там же, стр.252).

Идея любви, составляющей сущность Бога, у врага отсутствует. Через одно из своих “человекоорудий” он клевещет: любовь – это “месть чандалы” (чандала – то же, что “пария”, отверженный, плод смешения каст), любовь – психологический яд, предназначенный для ослабления воли к власти у представителей высшей касты (Ф. Ницше). Преследуя совсем другие цели, враг невольно приносит нам пользу, побуждая глубже осознать величие Божественной Любви. Творец, лишенный подлинной любви к своему творению, действительно представлял бы собой кукольного мастера, который забавляется игрой сконструированных марионеток: возможно, нечто подобное действительно имеет место в каинитской магической традиции. Такое творчество не означало бы ничего большего чем самореализация, расширение личности мастера за пределы самой себя.


8. Уникальность Библии.
Образ Всевышнего как “кузнеца” имеет фундаментальное значение в религии, восходящей к Адаму. Суть этой религии не столько в монотеизме, т.е. в представлении о единственности Бога, сколько в креационизме, т. е. в представлении о сотворенности мира этим Богом. Творение противопоставлено здесь рождению: множество языческих религий говорят именно о рождении, т.е. о происхождении мира из сущности Творца. Поскольку рожденное от Бога есть Бог, то из идеи рождения вытекает своего рода “монотеистический пантеизм”: все существующее божественно по природе, мир есть Бог или, по крайней мере, часть Бога, Его тело, Его эманация, форма Его собственного бытия. Это и есть основной догмат, объединяющий круг современных религий, известных под названием учений “Новой Эры” (Нью-Эйдж). Этот основной догмат не всегда высказывается прямо, но подразумевается как нечто очевидное само по себе.

Уникальность библейской религии, которая есть продолжение и развитие религии Адама, состоит именно в догмате творения, который выражен в первых же словах книги Бытия: “В начале сотворил Бог небо и землю” (Быт. 1:1) и, проходя красной нитью сквозь весь текст Священного Писания, подтверждается в словах заключительной главы Откровения Иоанна, которой заканчивается вся Библия: “Се, творю все новое” (Откр.21:5). Без веры в творение нет никакого христианства, но лишь очередная разновидность язычества. Мир сотворен Богом из чего-то, что возникло лишь как результат действия Его творческой воли. Мир, по воле Творца, есть изначально “другой” по отношению к Нему: именно в этом заложена возможность для мира когда-нибудь вступить в свободные отношения с Богом. Способность вступать в отношения свойственна только личности: возведение мира на личностный, человеческий уровень есть высшая цель мировой эволюции – такой вывод с необходимостью вытекает из догмата творения. Религии же, в которых мир объявляется эманацией Бога, вовсе не возвышают человека, как это может показаться на первый взгляд – но, по существу, отрицают его статус как самостоятельной по отношению к Богу личности. Именно в этом статусе, по мнению митр. Иоанна (Зизюласа) коренится источник и человеческого творчества:

“Бытие личности есть источник созидательности .... мы свободны не по отношению к кому-либо, а для кого-либо другого, не такого, как мы. Это делает личность экстатичной (греч. ЭК-СТАТИК; И.З.), т.е. такой, которая выходит из своих собственных границ и превосходит их. Этот выход не должен быть понимаем как движение к неизвестному или бесконечному; это движение – утверждение (здесь и ниже курсив И. З.).

Этот порыв личности к утверждению “инакового” настолько силен, что не ограничивается иным, которое уже существует, но имеет целью также утвердить “иное”, которое было бы проявление чистой благости личности. Как Бог сотворил мир по своей благости, так и личность хочет сотворить свое собственное иное. Все это – предмет искусства. Только Личность может быть художником в истинном значении этого слова, т.е. творцом, который в акте свободы и общения формирует совершенно иное. Жить в Церкви в общении с другими означает вследствии этого – творить культуру. Православная Церковь всегда была созидательна в культурном плане” (И.Зизиулай, стр.19-20).


9. Бог есть любовь.
Все авраамические религии, во многом не соглашаясь друг с другом, единодушно свидетельствуют о главном. “Любовью вечной Я возлюбил тебя” (Иер. 31:3) – говорит Бог устами еврейского пророка (см. также Исх. 34:6-7); “Аллах милостивый и милосердный” – не устает повторять Коран; “Бог есть Любовь” (1 Ин. 4:8) – утверждает христианство. В современной культуре понятие любви сводится к чувственному влечению, романтическим грезам или в лучшем случае к сердечной привязанности, включая любовь между членами одной семьи или рода. Все это, однако, лишь смутные и несовершенные прообразы, но в то же время и подготовка к той любви, о которой говорит Откровение. Любовь есть не только сердечное чувство, но и состояние ума: так, можно сказать, что христианская догматика есть порождение любящего разума – никакой другой разум не может познать Бога.

Богословие, утверждает Д. Робинсон:
“Касается последних вопросов о смысле существования, оно касается вопроса о том, каковы на уровне Бога, на уровне глубочайшей тайны, реальность и значение нашей жизни. Мировоззрение, утверждающее эту реальность и это значение в личных категориях, тем самым утверждает окончательную реальность и окончательное значение личных отношений. Оно утверждает, что Бог, последняя истина и глубочайшая реальность, есть Любовь” (Джон А.Т. Робинсон, стр.36).

Высшая степень любви, о которой говорил Иисус в последней беседе с учениками, есть взаимная любовь на уровне онтологической личности, любовь во образ Святой Троицы. Эта, столь редко достигаемая цель, освещает своими лучами все низшие, предварительные виды любви, преодолевая их самодостаточность, делая их ступенями на пути реализации образа Бога в человеке. Акт творения обретает смысл только в свете той Любви, целью которой является полнота собственного бытия Другого: ради этого Творец и вынужден временно скрываться от лица Своего Творения, как бы “освобождая” ему место в бытии.

По образу Бога-Творца человек и сам наделен творческой силой: в отличие от Бога, он ограничен в своих возможностях, но при этом свободен в избрании конечных целей и побудительных мотивов творчества. Свобода человека обеспечена сокровенностью Бога, возможностью для человека создавать такое представление о Боге, которое соответствует действительным устремлениям этого человека. Если человек хочет ответить любовью на любовь, то его творчество превратится в сотворчество, сотрудничество с Богом; если же человек захочет ограничиться лишь самоутверждением, в конечном счете, самообожествлением, то этой цели и будет подчинена его творческая сила. Путь ложного творчества представлен среди детей Адама родом каинитов. Будущее коренится в прошлом: прометеевский, отчасти каинитский дух нашей цивилизации очевиден – найдутся ли силы у сегодняшних духовных потомков Сифа не только противодействовать нынешним каинитам, но и отнять у них культурную, творческую инициативу?