| Стр. 1 из 21 | 1 | 2 | 3 | > | Последняя » |
|
Я осмелюсь пояснить эту мысль в самом общем виде. Сколько ни стоит мир, до сих пор всегда были два несливаемых слоя общества: верхний и нижний, правящий и подчинённый. Это деление грубо, как все деления, но если к верхним относить не только высших по власти, деньгам и знатности, но также и по образованности, полученной семейными ли, своими ли усилиями, одним словом всех, кто не нуждался работать руками, -- то деление будет почти сквозным. И тогда мы можем ожидать четырёх сфер мировой литературы (и искусства вообще, и мысли вообще). Сфера первая: когда верхние изображают (описывают, обдумывают) верхних же, то есть себя, своих. Сфера вторая: когда верхние изображают, обдумывают нижних, "младшего брата". Сфера третья: когда нижние изображают верхних. Сфера четвёртая: нижние -- нижних, себя. У верхних всегда был досуг, избыток или скромный достаток, образование, воспитание. Желающие из них всегда могли овладеть художественной техникой и дисциплиной мысли. -- Но есть важный закон жизни: довольство убивает в человеке духовные поиски. Оттого сфера первая заключала в себе много сытых извращений искусства, много болезненных и самолюбивых "школ"-пустоцветов. И только когда в эту сферу вступали носители, глубоко несчастные лично или с непомерным напором духовного поиска от природы -- создавалась великая литература. Сфера четвёртая -- это весь мировой фольклор. Здесь был дробен досуг -- дифференциалами доставался он отдельным личностям. И дифференциалами были безымянные вклады -- непреднамеренно, в удачную минуту прозрением сложившийся образ, оборот слов. Но самих творцов было бесчисленно много, и это были почти всегда утеснённые неудовлетворенные люди. Всё созданное проходило потом стотысячную отборку, промывку и шлифовку от уст к устам и от года к году. И так получили мы золотое отложение фольклора. Он не бывает пуст. бездушен -- потому что среди авторов его не было не знакомых со страданием. -- Относящаяся к сфере 4-й письменность ("пролетарская", "крестьянская") -- вся зародышевая, неопытна, неудачна, потому что единичного умения здесь всегда не хватало. Теми же пороками неопытности страдала и письменность сферы третьей ("снизу вверх"), но пуще того -- она была отравлена завистью и ненавистью -- чувствами бесплодными, не творящими искусства. Она делала ту же ошибку, что и постоянная ошибка революционеров: приписывать пороки высшего класса -- ему, а не человечеству, не представлять, как успешно они сами потом эти пороки наследуют. -- Или же, напротив, была испорчена холопским преклонением. Морально самой плодотворной обещала быть сфера вторая ("сверху вниз"). Она создавалась людьми, чья доброта, порывы к истине, чувство справедливости оказывались сильней их дремлющего благополучия, и, одновременно, чьё художество было зрело и высоко. Но вот был порок этой сферы: н е с п о с о б н о с т ь п о н я т ь д о п о д л и н н о ! Эти авторы сочувствовали, жалели, плакали, негодовали -- но именно потому они не могли т о ч н о п о н я т ь. Они всегда смотрели со стороны и сверху, они никак не были в ш к у р е нижних, и кто переносил одну ногу через этот забор, не мог перебросить второй. Видно уж такова эгоистическая природа человека, что перевоплощения этого можно достичь, увы, только внешним насилием. Так образовался Сервантес в рабстве и Достоевский на каторге. В Архипелаге же ГУЛаг этот опыт был произведен над миллионами голов и сердец сразу. |
|
Миллионы русских интеллигентов бросили сюда не на экскурсию: на увечья, на смерть и без надежды на возврат. Впервые в истории такое множество людей развитых, зрелых, богатых культурой оказалось без придумки и навсегда в шкуре раба, невольника, лесоруба и шахтёра. Так впервые в мировой истории (в таких масштабах) слились опыт верхнего и нижнего слоя общества! Растаяла очень важная, как будто прозрачная, но непробиваемая прежде перегородка, мешавшая верхним понять нижних: ЖАЛОСТЬ. Жалость двигала благородными соболезнователями прошлого (всеми просветителями!) -- и жалость же ослепляла их! Их мучили угрызения, что они сами не делят злой доли, и оттого они считали себя обязанными втрое кричать о несправедливости, упуская при этом доосновное рассмотрение человеческой природы нижних, верхних, всех. Только у интеллигентных зэков Архипелага эти угрызения наконец отпали: они полностью делили злую долю народа! Только теперь русский образованный человек мог писать крепостного мужика изнутри -- потому что сам стал крепостным! Но теперь не стало у него карандаша, бумаги, времени и мягких пальцев. Но теперь надзиратели трясли его вещи, заглядывали ему в пищеварительный вход и выход, а оперчекисты -- в глаза. Опыт верхнего и нижнего слоев слились -- но носители слившегося опыта умерли... Так невиданная философия и литература еще при рождении погреблись под чугунной коркой Архипелага. |
| Стр. 1 из 21 | 1 | 2 | 3 | > | Последняя » |