Мне грустно, или Чего не хватает человеку в 15 лет?
“Счастье – это когда тебя понимают” – кто не помнит этой знаменитой формулировки из не менее знаменитого черно-белого фильма конца 60х? Гениальная формула счастья и одновременно пароль демократически мыслящих учителей в 70-е годы: высшая ценность образования в том, чтобы понять взрослеющего подростка и вступить с ним в продуктивный диалог.
Нет в мире человека, который не испытывал бы тоски по пониманию. Но когда человеку 15 или 16, эта тоска наиболее остра. Возможно, потому, что приходит впервые.
Много-много лет назад, еще на страницах “Алого паруса”, в тогдашней “Комсомольской правде” Симон Львович Соловейчик задал вопрос о счастье – и редакция была завалена мешками писем от подростков.
Сегодня все проще и сложнее одновременно. У подростков гораздо больше возможностей встречаться друг с другом напрямую – например, в Интернете. Но подростковый Интернет – это праздник стёба, карнавально переворачивающий занудство и фальшь школьных программ и правил, а вовсе не место, где приветствуется исповедальное выговаривание того, что втайне мучит и не дает покоя.
Почему так? Может, современному подростку это неинтересно? Может, скольжение по поверхности праздничных тусовок и оттяжек – это единственное, что ему на самом деле нужно?
Да нет, возраст 14–16 лет – это возраст, когда “предельные вопросы” интересны как никогда. Беда только в том, что не существует “формата встречи” с этими вопросами. Кто знает, как говорить об этом – самом серьезном, самом глубоком, самом интимном, что есть в человеке?
Хотя всегда есть учителя (и отнюдь не только учителя-словесники), которые выходят на предельные разговоры со своими взрослеющими учениками и находят тот формат встречи для таких разговоров, который не воспринимается подростками как очередная школьная игра с заранее известными результатами.
…В одной из российских школ произошла такая история. На урок к одиннадцатиклассникам пришел психолог, поговорил с ними немного о жизни, а потом предложил написать – анонимно, разумеется, – продолжения к нескольким очень простым началам: “Я чувствую себя счастливым, когда…”, “Мне грустно…”, “Мне не хватает...”, “Я всегда хотел…” и т.д.
Кто-то хихикнул и оттянулся. Кто-то отказался писать вообще. Но несколько человек написали тексты такой пронзительной остроты, что психолог пришел еще, и еще, и еще, и оказалось, что у этих почти уже взрослых мальчиков и девочек есть не только желание говорить о самом сокровенном, но и желание слушать и слышать друг друга – хотя бы и в анонимном залоге. Тексты читались вслух, становясь раз от раза глубже, интереснее и развернутее. И раз за разом их авторы обнаруживали, что они гораздо ближе друг другу, чем казалось раньше, что они – “одной группы крови”. И кому-то уже захотелось отказаться от анонимности, возникло желание личного диалога друг с другом.
Мы решили опубликовать часть этих текстов и предложить учителям и школьным психологам, читающим нашу газету, либо повторить описанный опыт с какой-нибудь группой учеников, либо просто повесить эту страницу у себя в классе или в школьном коридоре. И тоже предложить старшеклассникам написать свои продолжения – анонимно, или под любыми псевдонимами, или под своими истинными именами...
Сегодня на полосе два начала – “Мне грустно...” и “Мне не хватает...”. Простые начала, за которыми мир переживаний и напряжений тех, кто пошел в школу в начале 90-х, и чьи школьные годы пришлись на один из самых драматичных периодов нашей истории.
О чем эти тексты? О том, что мир современного подростка гораздо глубже и тоньше, нежели мы привыкли о нем думать. О том, что за поверхностью внешнего стёба часто скрывается напряженная жизнь становящегося мировоззрения. Способен ли взрослый мир принять этот вызов? Способны ли мы – умудренные опытом жизни учителя – выйти на столь же высокую ступень искренности и размышления вслух? Не с позиций привычной учительской снисходительности, а смиренно и честно отвечая на те же самые вопросы? Ведь предельные вопросы – это вопросы, перед которыми нет учителей и учеников, перед которыми все равны. Здесь нет ответов «правильных», и каждый человек на протяжении жизни пытается искать свои ответы, на свой страх и риск. Или не пытается этого делать – но тогда его жизнь становится фикцией, набором внешних действий.
|