Александр Щёголев. Интересный рассказ....
Цитата:
|
Новый шокирующий роман Александра Щеголева — автора знаменитого кинобестселлера «Жесть». Это не кошмарный сон, это кошмарная действительность. И ее золотое правило гласит: продать человека по частям гораздо выгоднее, чем целиком. Нормальный подпольный бизнес, в котором люди — безликий товар. |
Цитата:
|
Книга первая Красавец и чудовище Женщины — это существа, похожие на людей и живущие рядом с людьми. |
Цитата:
|
…Чего я тянул, чего боялся? Лишь после того, как сумел самостоятельно спуститься с крыльца, дойти до теплицы и вернуться, я сказал этой женщине: — Мария, как ты относишься к политике правительства по повышению рождаемости? — Одобряю, — ответила она без колебаний. И без улыбки. — Я старый солдат, у меня нет ни сил, ни желания выражаться красиво, поэтому я буду прост, как Хэмингуэй. Давай поженимся. Из раскрытого окна мансарды неожиданно высунулся Данила: — Хотели, как Хэмингуей, а получилось хорошо, даже очень хорошо. Все слышал, паршивец! Я проворчал: — Не умею по-другому. А сам смотрел на нее. В ее глазах плясали искорки. — До брачного-то ложа сам дойдешь? — спросила она с вызовом. — Или тебя отнести? — Что-то я не врубаюсь. Ты согласна или прикалываешься? Она засмеялась, засмеялась, засмеялась… Вечером, в жарко натопленной бане, согласие было получено. Под утро я еще разок спросил. И опять она согласилась, да так, что после этого ни у каких эвглен, ни у каких рафинированных и дистиллированных столичных куколок не осталось шансов занять хоть часть мыслей Саврасова. Все прочие женщины, которых я знал до Марии, показались бы теперь бревном в постели. Так прямо и сказал ей об этом. Обожаю, когда женщина счастлива… * * * …Однажды я проснулся и долго не решался открыть глаза. Самая настоящая паника заставила одеревенеть и веки мои, и все тело. Неужели — это только сон, спрашивал я себя, лихорадочно вслушиваясь во внешние звуки. Стояла абсолютная тишина… Неужели — побег, взрыв особняка, дарованная мне любовь, — один гигантский глюк; и лежу я сейчас в подвале у Крамского… или наверху, в палате… или на операционном столе, отравленный сонным зельем… А может, и Эвглена мне привиделась, и «студия» ее кошмарная? Может, еще проще: валяюсь я, чурка чуркой, у себя на Вернадского — целый, невредимый, но со сдвинутыми от перепоя мозгами? А потом на постель шумно запрыгнул Винч и стал лизать меня в лицо… |